«Поздновато для гостей», – думал про себя Оттоне Висконти, архиепископ Миланский, с трудом подавляя внезапно накатившую зевоту. Засидевшись с документами, он и не заметил, как сильно прогорели свечи.
Мрачные времена наступили для кафедры святого Амвросия. Слыханное ли дело – архипастырь не может въехать в город и провести праздничную мессу в церкви Санта Мария Маджоре1! Паства, видите ли, не желает! Пополаны требуют кольцо и посох архиепископа для Раймондо делла Торро, знать – для Франческо да Сеталла, а папа Урбан IV положил между молотом и наковальней именно его – Оттоне из рода Висконти. Его Преосвященство не планировал быть раздавленным и ждать теперь тоже не мог; иначе раздираемый спорами Милан утонет в крови вместе с округой.
Этот конфликт, конечно, не был просто внутригородским делом. В четырехугольнике между Генуей, Миланом, Венецией и Флоренцией располагалось больше городов, чем во всей остальной Италии, и каждый город был связан с другими сложной сетью союзов и противоречий. Дела каждого касались всех.
Северная половина полуострова была большим бурлящим котлом. Флоренция зарилась на Сиену и Лукку, Генуя и Венеция не могли поделить море. Все вцеплялись соседям в горло при первом же удобном случае. Сильные пожирали слабых и умирали в пастях еще более сильных. Альянсы складывались и рассыпались так быстро, что не все успевали даже понять новую расстановку сил, а тем более воспользоваться ей.
Но архиепископ Миланский жаловаться не привык. Все свалившиеся на его преосвященство заботы были обычными и даже естественными для того непростого времени, в которое ему довелось получить сан. С помощью Божией со всем этим Оттоне Висконти управится, если будет должным образом усерден. Но ум архиепископа в данный момент всецело занимали заботы совсем иного рода, и совладать с ними было куда сложнее. Намного сложнее, чем победить делла Торре и устоять, когда из-за очередного конфликта Святого престола с каким-нибудь новым императором запылают города по всему северу.
Он так мечтал урвать хоть пару часов на сон, а тут вдруг неожиданный визит! Впрочем, его преосвященство понимал, что слуги не стали бы тревожить без веской причины, а потому растер лицо ладонями и внутренне настроился на долгий и сложный разговор.
Дверь кабинета открылась, и вошел тот, кого архиепископ очень ждал, хотя ни разу в жизни до этого не видел. Чтобы попасть внутрь, человеку пришлось повернуться полубоком и низко наклониться. Архиепископ, до этого момента считавший себя высоким, снизу вверх смотрел на ночного гостя.
Он был красив. Ярко-голубые глаза на спокойном лице излучали тепло, а легкая полуулыбка придавала ему сходство со святыми, при жизни удостоившимися созерцания рая. Светлые волосы говорили, что вошедший, скорее всего, родился по ту сторону Альп, а тонзура – о монашеских обетах. Могучее тело было закрыто шерстяной робой, которая когда-то была красной, но выцвела от времени; поверх мантии того же цвета монах носил распятие. Вид, несмотря на дорожную пыль, был столь величественным, что казалось, будто за спиной у вошедшего вот-вот развернутся белоснежные крылья. Вошедший снял с плеча дорожную сумку и отставил к стене огромный посох, окованный железом и заляпанный какими-то бурыми пятнами.
Источник этих пятен обнаружился тут же: на ладонях, сложенных для благословения, были намотаны повязки, сквозь которые сочилась кровь. Раны такие, будто обе руки чем-то пробили насквозь.
