© Литвинова Д.С., 2024
© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2024
* * *
Любимое время года у всех разное.
Для кого-то это весна: черные прогалины, взъерошенные воробьи, разлетающиеся брызги тающих сосулек, цвет яблонь, первые листья и общее предчувствие счастья.
Для кого-то это лето. Жаркое солнце, пыльные тротуары, нагретые солнцем стены домов. Пузырящиеся гребешки на волнах, ракушечные пляжи, майки на бретельках и сандалии.
Для дачников отступление – огурцы, помидоры, укроп, запотевшие банки, пар на летней кухне, засолы, засолы, засолы… и – горделивые ряды закаток, готовить которые не желает никто, а по зиме потребляют в три глотки с большим удовольствием.
Для кого-то жизнь невозможна без осени. Без летящей седой паутины и шуршания листвы под ногами, без мокрого асфальта с прилипшими к нему красно-желтыми кленовыми узорами, без серого низкого неба, без ветра с колючими дождинками.
А кто-то любит зиму.
Зимы в теплом крае всегда разные, и погоде глубоко наплевать на приметы – мол, будет на Ильин день дождь, значит, зима пойдет сухая. Да хоть разразись на Ильин день небо Ниагарой, чуть испортит атмосферу циклон – и вот, пожалуйста, в декабре мокрый снег, в январе распускаются почки на деревьях, в феврале два дня заморозков – и пятнадцать градусов до весны. И хоть ты тресни.
Но бывают и зимы классические.
Всю ночь что-то шуршит за окном, и в форточку влетают мелкие холодные порошинки, а ты только укрываешься теплее и прижимаешься лицом к подушке. Утром встаешь… город покрыт снежной пеленой, и то, что вчера было изломанным и уродливым – пушистые, красивые, гладкие линии, бело-серебристый покров, искрящийся миллиардами совершенных по структуре снежинок. Слева была газовая башенка? – вот снежный холм, с трогательными закруглениями на верхушке. Машины – маленькие сугробы, деревья – пушистая сказка, на карнизе – мехом снежная шапка. Звонко хрустит снегом первый прохожий, уминая его под ногами. Небо низкое, насупленное, словно примеряется – где еще не доведен город до совершенства, куда направить снежные облака?.. и холод, сухой холод воздуха. И не верится, что снова будет весна.
Легостаев зиму не любил по трем причинам: вечно замерзший автомобиль, убийственная наледь под ногами и, как следствие, поток переломов в травматологию.
В «травму» он пошел работать, как сам любил говорить, «из желания спасать и помогать». Ему вообще были присущи пафосные выражения: «спасать и помогать», «возвращать утерянное счастье», «соединять разломленное вновь». Мама Легостаева была учителем русского языка, а папы не было изначально – вот и нахватался высокой словесности, потому что мать вместо семейных вечеров таскала сына по театрам и операм лет так с трех. Она бывало часами могла декламировать отрывки из повестей и романов, память у нее была изумительная – и, к счастью, передалась Легостаеву, запоминавшему огромные главы из учебников за вечер. Мама мечтала, что сын тоже станет на преподавательскую тропу, но жизнь Легостаева была направлена на травматологию с пяти лет, и перечить она не могла.
В свой день рождения – первый некруглый юбилей – маленький Легостаев важно топал по разноцветным плиткам площади рядом с кинотеатром, держась за руку матери. У мамы была высокая прическа, рассеянная улыбка и строгий костюм из джерси. Легостаев заметил голубя и шуганул его – голубь пролетел метр и затих. Выпростав руку, Легостаев побежал за голубем следом; маму на площади отвлекла знакомая, учитель географии, доставшая билеты на премьеру «Мастера и Маргариты» в исполнении Ревякина, Астафьева и Мыльской: жуткая редкость в их городке. Мать стала судорожно прикидывать, как устроить ребенку очередной праздник и приобщить к искусству; означенный ребенок в это время, сопя от напряжения, гнался за голубем и не заметил, как залез за бордюр – в окружавшую кинотеатр березовую рощицу. На него сразу пахнуло запахом земли, сыростью, а голубь, вспорхнув и затрепетав крыльями, исчез в вышине. Легостаев чуть растерялся, и тут к нему шагнул мужчина в желтом замызганном брызговике.
