Человека со связанными руками и черным полотняным мешком на голове втащили в комнату и, грубо толкнув, заставили сесть на стул.
Человек сделал попытку снова подняться на ноги, но кто-то, стоящий у него за спиной, одной рукой придавил его плечо, а другой сорвал с головы пленника мешок.
Человек затравленно огляделся по сторонам. Стены помещения тонули во мраке. Можно было рассмотреть только смутные тени скрывающихся во тьме людей. Единственным источником света была яркая лампа, стоявшая на столе метрах в пяти от пленника и направленная прямо ему в лицо. Он мог видеть только руки того, кто сидел за столом, – белоснежные манжеты, короткие кисти и толстые пальцы с поблескивающими, ухоженными ногтями. На безымянном пальце правой руки таинственно мерцал большой зеленоватый, с желтыми вкраплениями камень, вделанный в широкую оправу тяжелого золотого перстня. Руки, неподвижно лежавшие на столе, казались вылепленными из воска.
– Кейси Мартин Лим, – негромко, тщательно выговаривая каждую букву, произнес сидевший за столом.
Это был не вопрос, а всего лишь формальность, необходимая при первой встрече.
В голосе не было ни намека на угрозу, но, услышав свое имя, пленник вздрогнул.
– Да, это я, – нервно дернув подбородком, ответил он.
Сидевший за столом едва слышно усмехнулся.
– Тебе известна причина, по которой ты оказался здесь, Кейси Мартин Лим? – спросил он.
– Произошло какое-то досадное недоразумение…
Забыв о том, что руки у него связаны, Лим попытался всплеснуть ими, чтобы его недоумение выглядело совершенно искренним. Но стоило ему только пошевелиться, как сзади на плечо его снова легла тяжелая, уверенная рука.
– Да нет, Лим, никакого недоразумения нет, – лица сидевшего за столом видно не было, но, судя по интонациям голоса, он в этот момент саркастически усмехался. – Произошло именно то, что и должно было случиться.
– Я не понимаю, в чем дело! – воскликнул Лим.
Голос его вибрировал на самых высоких нотах. Казалось, он вот-вот сорвется на истеричное визжание.
– Возьми себя в руки, Лим, – голосом строгого учителя произнес обладатель тяжелого перстня. – У нас номера с криками и заламыванием рук не проходят. Давай говорить спокойно – в этом случае мы, возможно, сумеем прийти к решению, которое удовлетворит все заинтересованные стороны.
– Да-да, конечно, – Лим быстро несколько раз кивнул и сдавленным голосом добавил: – Я готов выслушать вас, потому что по-прежнему не понимаю, о чем идет речь.
– А речь идет всего-то о пятистах тысячах марок, – ответил ему невинный голос.
– О пятистах тысячах!
Лим едва не подпрыгнул на месте. Его удержала только рука того, кто стоял у него за спиной и внимательно наблюдал за каждым его движением.
– О каких еще пятистах тысячах марок?! – громче прежнего закричал он. – Я был должен только двести пятьдесят!
– Ну вот, видишь, оказывается, память у тебя не такая уж и плохая, – все так же спокойно произнес сидевший за столом. – Только не надо кричать. Крик – это пустой звук, которым невозможно ничего добиться. К тому же я просто не выношу громких звуков. Хотя, если ты считаешь, что в твоих интересах заставлять меня нервничать…
– Если вы насчет моего долга господину…
– Не надо называть имен, – резко оборвал его голос из-за стены света. И даже рука с перстнем, все это время неподвижно лежавшая на столе, слегка приподнялась в предостерегающем жесте.
– Я был должен вдвое меньше той суммы, которую вы назвали, – произнес Лим, изо всех сил стараясь, чтобы голос его звучал так же, как и у невидимого собеседника, – спокойно и ровно. – А именно двести пятьдесят тысяч марок.
– Долги нужно отдавать вовремя. Двести пятьдесят тысяч ты должен был вернуть ровно полгода назад. Не получив названную сумму, твой кредитор обратился к нам за помощью. С учетом процентов и нашего гонорара, поскольку мы выступаем в этом деле как посредники, ты должен через неделю положить вот на этот самый стол, – толстый палец уперся в полированную поверхность стола, – ровно пятьсот тысяч марок.
