В лицо настойчиво бил раскалённый
ветер. На милю не было видно ничего кроме мёртвой земли и совсем
неявного очертания гор, где-то вдалеке. Или это были уже не горы, а
город. В ушах шумело, рот был полон песка, глаза машинально
закрывались, не давая сделать и шагу в нужном направлении. Пришлось
идти вслепую, по памяти, некогда виденного очертания гор. Или всё
же это был город. Ветер не прекращался, а судя по нарастающему
звуку, даже усиливался.
Пройдя всего пару шагов пришлось
остановится. Колени дрожали, руки сохли, теперь бы закутаться
поглубже в пончо, а телу придать наибольшую обтекаемость и
представить, что песчаная буря – это на самом деле толща воды,
сквозь которую нужно протиснуться.
Вода. Нужна вода. Лучше тогда и не
представлять, а просто идти. Так можно с ума сойти если всё время
представлять. Если это всё же горы там вдалеке, то они скроют от
ветра. А если город. То разберёмся на месте.
Идти нужно было ещё долго. Ветер
шумел всё громче, ступни уже тонули в песке, как и рваные тряпки,
служившие свои последние годы одеждой – штанами, рубахой и пончо.
Песок был за шиворотом, подмышками, в ботинках. И даже в заднице.
Как долго он ещё будет там оставаться?
Через ещё несколько ярдов ветер начал
стихать. Шум немного примолк, или просто казалось, что примолк.
Земля под ногами отвердела, расчистилась и ступать стало увереннее
и даже легче. По ощущениям эти были последние всполохи бури. Стало
светлее, яснее. Стало видно солнце и наконец можно было разобрать
горы в дали. Слишком частые и ровные. В этот раз все же свезло. Это
был город.
-Сэр? – позвал детский голос.
Я повернул голову на звук и отнял ото
рта льняной шарф. Глаза всё ещё были застланы песком, я чувствовал
его на ресницах. Протёр лицо и снова услышал голос:
-Вы слышите, сэр? – голос был очень
напуган, или удивлён.
Я выплюнул изо рта песок и смачно
харкнул. Глаза наконец открылись.
-Где ваша лошадь, сэр? – не унимался
голос. Значит всё-таки удивлён.
-Увели два дня назад, - я всё ещё не
видел с кем говорю.
-Вы шли всё это время пешком, сэр? –
показалось очертание человека, вернее маленькой девчушки в
переднике и с косынкой. Она стояла поодаль, рядом с занесённым
песком покосившемся вбок колодцем. За ней виднелась дорога, с двумя
рядами свежесколоченных домов по бокам. На дороге не было ни
души.
-Что это за город? – спросил я, всё
ещё плюясь песком.
-Коттон, сэр.
-Коттон? – я переспросил. Девчушка не
стремилась подходить ближе, а я её плохо слышал. В ушах тоже был
песок.
Я отряхнул шляпу, протёр глаза
ссохшимися руками и сделал шаг. Девчушка не двинулась. Я прошагал
мимо неё, задержавшись на мгновение, заглянул ей в глаза. Они были
совсем голубые, как небо. На ходу я снова отряхнул шляпу и
пригладил свои каштановые кудри.
-Вам нужна новая лошадь, сэр, -
послышался мне голос девчушки.
-Я на своих двоих отлично справляюсь,
- я остановился и оглянулся.
Вдалеке на горизонт нападала песчаная
буря. Небо было совсем тёмное и изредка озарялось вспышками молний.
Я снова глянул на старый колодец. Там никого не было. Ни девчушки,
ни её следов. Словно и не было никогда.
-Преследуешь меня, - сказал я чуть
слышно и двинулся в город.
Половицы в коридоре скрипели. Это,
наверное, дочь пухлого хозяина гостиницы тащила в соседнюю комнату
бидон с горячей водой. По крайней мере вся гостиница содрогнулась
от истошного крика её папаши с первого этажа. За окном ещё бушевала
песчаная буря. Повернувшись на сальном матрасе, Лили ощутила острую
пружину, воткнувшуюся ей в бок. Заснуть так и не удалось. Окно было
закрыто, шторы задвинуты, но песок так и норовил проникнуть в
комнату и бесперебойно стучал в стекло, пока Лили ворочалась на
постели. Хозяин гостиницы предупреждал её о буре, но даже не
намекнул, что будет так громко, что невозможно будет уснуть. Хотя,
чего можно было от него ждать, раз он не подумал намекнуть на
грязный рваный матрас, залитый виски пол и рваные обои на стенах от
которых воняло мочой.
