Световой взрыв разнёс сатану в клочья тьмы.
Новая Вселенная родилась.
Потеряв сознание, Амадео тут же очнулся в ином качестве самовосприятия. Очевидно, мгновенное отключение явилось точкой перехода из одного состояния в другое. Если бы он был собой прежним, то непременно поразился бы до глубины души – ангелы тоже привыкают к давно, слишком давно неизменному представлению о себе.
Но здесь и сейчас он был совсем не тем, кем привык считать себя последние миллионы лет.
За почти неисчислимое количество земного времени он проходил через множество трансформаций. Его душа менялась снова и снова, поднимаясь по ступеням эволюционной лестницы, уходящей за обозримость всех возможных горизонтов. И всегда он с лёгкостью узнавал себя в новом духовном облике. Однако теперь он оказался неузнаваем даже для себя самого.
Должно быть, в своём подъёме он достиг максимальной высоты.
Мгновение отчуждения от собственной сути закончилось так же внезапно, как и ворвалось в его вроде бы давно предсказуемую жизнь. И Амадео не влетел, но был поглощён ощущением неизбывного блаженства – осознанием прежде скрытой от него жизненной мощи своей души.
И остро, как никогда ранее, он чувствовал, что эта его бессмертная суть ему чрезмерно мала и невообразимо велика одновременно. Конечно, ведь он впервые соединил всю полноту личного (ангела) и безличного (Творца) Бытия. И ровно одну секунду по земному времени он пробыл самим Богом.
Но этого мгновения сполна хватило для свершения жизненно необходимых перемен. Перемен, явившихся результатом всех его предыдущих действий. Перемен, повлёкших за собой немыслимо грандиозные метаморфозы души и Мироздания.
Да, на одно лишь мгновение ангел стал Богом.
Но…
Пребывая Творцом не дольше мига, душа ангела раскрылась беспредельной вечностью.
И в ней Амадео прожил мириады рождений и исходов, прошёл бессчётное количество циклов, порогов, явился всем и не завершился ничем в абсолютной отдельности. Он рождал бездонные океаны безвременья и превращал их в медленно и быстро текущие реки времени в мирах, заточённых в столь различных и схожих Вселенных.
Он намеренно творил немыслимо противоречивые представления о добре и зле, заставляя души метаться между предложенными вариантами судеб, делать ошибки и познавать себя. Он создавал и разрушал вновь и вновь, наполняя сердца миров пульсацией жизни и дыханием смерти. Он был Светом и Тьмой, двумя сторонами одной, сотворимой им же иллюзорной реальности.
Однако Свет неизменно значимо преобладал в основании сотворяемой им действительности – в его сердце.
Но всё же он не был Богом по-настоящему. Он только какое-то время пребывал Им. А всё временное, как известно, неизбежно заканчивается.
Мрачная сторона одновременно его и не его Бытия таяла в восприятии, уходя в глубины вечной памяти. И, притянутый силой её соблазна, вопреки своей воле он последовал за этой ускользающей тенью, подчинившись странному желанию задержать её. Возвратить на место. Восстановить баланс.
Вернуть утрачиваемую божественную целостность.
Этот импульсивный порыв нарушил показанное ему равновесие идеального Бытия. Тень, завладевшая восприятием, оставила его наедине с его личной полнотой. И, выйдя за пределы ещё не заслуженного Божественного, перестав быть оглушённым его силой и чистотой, вернувшийся в обжитость своих границ, он вспомнил всё.
Дитя, плод невозможного прежде союза ангела и демона, родилось.
