– Просыпайся, Шнурок! И чего спать полюбил? – раздался до боли знакомый и ворчливый голос Демьяна Артемовича.
– Встаю, Демьян Артемович, встаю. – ответил я, не открывая глаз, потягиваясь лежа на неудобном, жестком диване.
– Пора бы уже, восемь часов утра как-никак, а он щемит тут лежит, тоже мне сторож, ити его мать! – продолжал по-старчески ворчать Демьян Артемович.
– Да ладно вам ругаться, кому тут что может понадобиться? Не музей, а лавка с никому ненужным, антикварным хламом. – возразил я и зевнул.
– Многого-то ты понимаешь! – возразил мой сменщик. – Если денег не стоит, вовсе не значит, что не дорогое. Память, она бесценна! – по-философски ответил старик и щелкнул по кнопке чайника, что стоял на небольшом столике у стены. – На вот, угощайся, бабка моя сырников испекла, позавтракай хоть. – добавил Демьян Артемович, достав пластиковый контейнер из черной, тряпичной сумки именуемой сейчас шоппер.
– Сырники? – радостно переспросил я.
– Ага, твои любимые и варенье малиновое. – ухмыльнувшись в свои пышные седые усы, добавил старик.
– Ну это совсем другое дело! – вскрикнул я и подскочил на ноги, тут же ударившись макушкой о низкий потолок.
– Твою дивизию! Ивашка, у тебя и так память отшибло, так последние знания из головы вылетят! Еще и бетонный потолок повредишь! Смотри, из зарплаты на ремонт вычту! – продолжая ухмыляться, прокомментировал увиденное мой начальник.
– Шутить изволите, господин полковник? – ухмыльнулся я, шипя от боли и потирая ушибленную макушку.
– Не господин, а товарищ, господ нынче нет у нас. – возразил Демьян Артемович, а после достал с полки небольшую рюмку и поставил ее перед собой.
– Господа были есть и будут, только называют их нынче иначе. Так, восемь часов утра? Не рано? – уточнил я у старика глядя на рюмку.
– Да я так, одну, для аппетиту. – пожав плечами, ответил он и, откинув лацкан пиджака, выудил из внутреннего кармана фляжку из нержавейки, на которой была гравировка в виде летучей мыши на фоне земного шара.
– Как скажешь. – пожал я плечами и, присев напротив него, взял пакетик чая из картонной коробки и кинул его в керамическую кружку.
– Ох, хорошо пошла! – крякнул старик, запрокинув рюмку. – Какие планы на сегодня? Опять по Москве слоняться пойдешь? – полюбопытствовал Демьян Артемович.
– Ну да, похожу, поброжу, может чего и вспомню. – ответил я, дождавшись щелчка чайника, снял его с подставки и наполнил еще бурлящей водой кружку до краев, при этом хвостик чайного пакетика упал в воду и пошел ко дну. – Ай. – вскрикнул я, выхватив бумажный язычок из горячей воды.
– Эх ты, Тютя, ложка тебе для чего? Ты точно своей смертью не помрешь. Ты как в той поговорке про дурака со стеклянным хреном, не разобьешь, так порежешься. – продолжал потешаться надо мной старик. – А вообще, не надоело прошлое-то вспоминать? Ну забыл и забыл, чай год уже как по Москве шарахаешься, а толку-то ноль. Не ищи старое, создавай новое. Документы нужно тебе восстановить, работу нормальную, а то молодой здоровый парень и музей сторожишь. – с заботой высказался он.
– Да понимаю я, все время об этом думаю, знать бы вот куда пойти? Грузчиком на склады или курьером с желтым рюкзаком еду разносить? – скептически ответил я.
– Ну почему сразу так, грузчиком и курьером ты всегда успеешь. Давай я коллегам позвоню, пристроим тебя в часть, сначала, конечно, срочную придется годик оттоптать, а после контракт. Там глядишь, образование получишь, офицером станешь, и все у тебя будет хорошо. Но это при условии, если за твоими пальчиками криминала не числится. Пробьем их аккуратненько, чтобы в случае чего не хватились тебя. – предложил старик.
– Звучит как план. – согласно кивнул я. – Я сегодня еще похожу, подумаю, а вечером мы с тобой поговорим об этом поподробнее, а то и в правду устал я ошиваться по подворотням без документов и крова.
