Он широко зевнул и прикрыл ладонью уставшие глаза: скучно. Жить стало невыносимо скучно. И что за отвратительный месяц – март! Вялость, сонливость, тоска какая-то непонятная, потеря аппетита. Ассистентка режиссера минуту назад поставила диск с только что отснятым клипом. Его, продюсера всего этого безобразия, хватило ровно на минуту, и интерес пропал. Милая малышка, чья-то протеже, поющие трусы, в общем, щебетала любовную дребедень про розы – слезы, дожди – не жди, ревную – поцелую. Смотреть на нее было приятно: чертовски симпатичная девчонка, глаза огромные, волосы светлые, до плеч, ноги длинные, обтянутые блестящими брючками, голый пупок и упругая попка выглядят весьма соблазнительно. Все они красивые в восемнадцать лет. Но – скучно.
Он сразу понял: не то. Песни нужны затем, чтобы их слушать. Музыка первична. А на эту разве что смотреть приятно. И дело вовсе не в том, что у девчонки нет ни голоса, ни слуха. У кого он нынче есть, спрашивается? У единиц, которым и цена соответствующая. А остальные… Современная аппаратура все подчистит, отмикширует, вытянет. Нет в девчонке индивидуальности, чего-то особенного нет, что отличало бы новую звездочку от всех прочих. Нынче многие готовы вкладывать деньги в шоу-бизнес. Да во что угодно, лишь дело было прибыльным. Деньги есть, талантов нет. Некого раскручивать, вот и приходится браться за этих… Как там ее?
– Эмма, – подсказала ассистентка.
Он снова протяжно зевнул. Малышка поправила светлые локоны, моргнула густо накрашенными ресницами и сладким голоском затянула:
– Выпью до дна океан… а-а-а… твоих глаз… а-а-а… И останусь в нем одна… а-а-а…
– Чего-чего? – Лев Антонович Шантель широко открыл глаза. – Как это она в нем останется, если выпьет? Кто писал текст?
– Возможно, это символизирует будущую беременность, – пожевала губами ассистентка. И обиженно заметила: – Во-первых, сейчас модно выражаться туманно, чтобы никто ничего не понял, а во-вторых, другие еще и не такое поют!
– Да плевать мне на других! – взвился Лев Антонович. – Пусть выражаются, как хотят! Хоть матом! Мне это не нравится! Мне! Понятно?!
– А что вы на меня кричите? У девочки, между прочим, есть спонсор, – огрызнулась ассистентка.
– А-а-а… Тогда понятно…
Клип закончился, малышка допела про океан глаз, который собиралась выпить до дна, и сладко причмокнула губами. Лев Антонович содрогнулся. Какая пошлость! Возникло ощущение, будто в сжатой ладони растаяла карамелька, и рука стала отвратительно липкой.
– Ну а как в целом? – осторожно спросила ассистентка.
– В целом…
Она терпеливо ждала, а он все подыскивал слова. Похоже, на телефоне у ассистентки висит тот самый спонсор в ожидании ответа. У него деньги, у Шантеля связи. Льву Антоновичу надо только дать сигнал – и понеслось! А ассистентке пообещали откат. Знакомое дело.
Он так и не ответил. А она, не будь дура, не стала педалировать. Чем дольше Лев Антонович молчит, тем больше она выжмет денег из спонсора этой девочки. За хлопоты, мол.
– Что, запускать следующий клип? – услышал наконец он.
– Погоди, дай передохнуть.
– Как скажете, Лев Антонович.
Вот уже год он искал своего солиста. Или солистку. А уж что там будет: дуэт, трио, да хоть хор – это уже неважно. Главное, чтобы в центре сего действа находилась личность, человек, на которого, как на стальной стержень, можно нанизать всю эту карусель: сверкающие огни, дым, валящий изо всех щелей, подтанцовку, этих виляющих бедрами девочек с ногами от ушей, да хоть симфонический оркестр! Хотя оркестр, конечно, дорого. Не потянет. Ничего… Главное – это звезда, личность неординарная, идол, ради кого и будут ходить на концерты толпы многочисленных фанатов… А где его взять? Где?
