Первое условие бессмертия – смерть.
Лец. С.Е
Холод, казалось, проник в каждую мышцу, и еще этот не проходящий туман застил глаза. Мы уже несколько дней пытались найти город или хотя бы деревушку, чтобы пополнить запасы. Все это время, сколько мы блуждали по лесу, нас вела стая волков, которая, набравшись храбрости, напала в одну из дождливых ночей. В ту ночь мы потеряли нашего весельчака Бома. Бом был нашей отдушиной в самые суровые времена для нашего отряда. Он рассказывал веселые истории, и как бы ни было тяжело, всегда мог заставить нас улыбаться. Он значительно отличался от своих братьев, которые были суровыми и не разговорчивыми. Бом был младшим из них. Соломон старший был готов бросить все и идти в одиночку искать стаю, чтобы отомстить за брата. Но Кутерьма и Сонливый его удержали. И теперь втроем они сидели поникшие, скорбя о своем потерянном брате. Эта неразлучная четверка была самыми отчаянными бойцами на всем свете, которых я знал.
– Бард, подкинь дровишек. – Сказал мне Соломон и сильнее укутался в плащ. Я бросил несколько пален в огонь и снова погрузился в свои мысли. У нас за спиной были сотни боев, мы теряли друзей, братьев, отцов. И, казалось бы, должны были ко всему привыкнуть, наши сердца должны были очерстветь. Но нет, они ныли, истекали кровью как в первый раз.
Лес не хотел нас отпускать, а туман холодил тело, прокатываясь крупными каплями по коже. У нас кончались припасы, и мы должны были отыскать место для того, чтобы пополнить их и перевести дух.
Наш отряд направлялся далеко на севере, в город Чугун. Нас призывал его губернатор, чтобы мы охраняли его от набегов диких, которые нападали на караваны. Он сулил нам знатные барыши, и по завершение контракта, каждый из нас, пусть и не говорил вслух это, но собирался покинуть отряд, чтобы осесть где-нибудь и дожить оставшееся ему время в мире, спокойствии и тишине.
Мы выступили рано утром, когда роса прозрачными слезами звенела в траве, окропляя собой наши сапоги. Нас осталось десять из отряда в двадцать бойцов после последней никому не нужной войны.
Я шел, возглавляя колонну бойцов, которые были на пределе своих возможностей. Яростные бойцы, натянутые как тетива лука, которая при малейшей возможности, щелкнув, направила бы всю человеческую ярость во врага. А потом бы стала задавать вопросы, а может быть, и нет. Был ли это враг или нет. С каждым шагом моих бойцов пожирала усталость, и сам я изрядно устал. Мне претили мысли о собственной усталости, для меня стояла задача иного порядка – сохранить отряд.
Деревья перед нашими глазами смыкались монолитной стеной, туман, казалось, сковывал ноги, хватая нас за щиколотки и утаскивая в жидкую мокрую землю.
– Бард! Я что-то чувствую. – Сказал показавшийся из-за спины Соломона Рохля. Он подошел ко мне и принюхался, втягивая ноздрями влажный воздух. – Командир, город близко. – Рохля, наш следопыт, обладал самым острым зрением и отличным нюхом. Чуял неприятности или трактир за версту.
– Это хорошо. – Сказал я, поворачиваясь к отряду. – Значит скоро набьем брюхо свежей едой и теплым элем! – Крикнул я бойцам. Их лица немного посветлели, и даже сквозь морщины стало пробиваться подобие улыбки.
– Нам сюда. – Сказал Рохля и уверенно зашагал впереди меня.
Город нас встретил черным дымом и воем собак.
– Кажется, опять будет дождь. – Сказал Соломон, который был мрачнее тучи.
– Пахнет солью. – Возразил ему Рохля. – Это прибой.
– Неужто мы вышли к Громовому Утесу? – Спросил, непонятно откуда взявшийся Шир.
