Рен никогда не видела такого жуткого перелома лучевой кости.
Она прокручивала в голове тот момент снова и снова, и каждый раз он словно застывал перед глазами. Мальчик, отчаянно пытающийся убежать, карабкается по дереву. Он цепляется пальцами за ветку. Хруст ломающегося дерева. Хруст ломающейся кости. И затем самое ужасное: вспышка ее магии, желающей исцелить его, когда он закричал.
Рен опустилась на колени, наблюдая, как Уна привязывает мальчика к дереву, с которого он упал. Роща была окружена тяжелым, как туман, мраком, и тот свет, что просачивался сквозь ветви ольхи, бросал на землю желтоватые блики и поблескивал на осколке кости. Она торчала из запястья, как заноза, ожидающая, когда ее вытащат.
«Волярное искривление, – подумала Рен. – Дорсальное смещение кости. И, без сомнения, сопутствующий перелом шиловидного отростка локтевой кости». Она с легкостью определила вид травмы и могла вылечить ее за считаные минуты.
– Не думай, что я не понимаю, о чем ты размышляешь. – Уна бросила цепь, и та с резким стуком ударилась о землю. Как всегда, она выглядела внушительно в черном военном мундире, строгие ряды пуговиц которого сверкали, как сталь. – Вражеские шпионы не заслуживают твоей жалости.
Может быть, и нет. Но они также не заслуживают и жестокого отношения. Рен подперла подбородок кулаками, стараясь выглядеть беззаботной, хотя ее желудок скрутило от чувства вины.
– Понятия не имею, о чем ты говоришь.
– Разве? Тогда, наверное, мне всего лишь почудился твой затуманенный взгляд.
Рен напряглась, но ничего не ответила. Все утро Уна была раздражительной, а Рен слишком устала, чтобы вступать в спор, которого они обе явно не хотят. «Еще один час», – напомнила она себе. Достаточно скоро остальная часть их подразделения прибудет с повозкой, и они потащат пленника в Нокейн для надлежащего допроса.
Уна схватила рюкзак мальчика и ушла с поляны. Она остановилась на краю утеса, ее силуэт будто прорезал дыру в небе, покрасневшем от заката. Солнечный свет отражался в темноте ее глаз и подсвечивал каждую встревоженную морщинку на лице.
Рен вздохнула, ее дыхание образовало облачко пара в зимнем воздухе. Ее лучшая подруга всегда несла на плечах слишком большую ответственность. Как бы сильно ей сейчас ни хотелось придушить Уну, она сочувствовала ей. Времена, подобные нынешним, требовали жестоких мер.
За последние четыре месяца во время патрулирования границы Дану с Керносом и Весрией исчезло трое членов Королевской Гвардии, и королева Изабель поручила Уне разобраться в произошедшем. Точнее, когда каждая газетенка в городе опубликовала оскорбления в ее адрес, королева потребовала доказательств того, что именно ее злейшие враги – так называемые весрианские язычники – были ответственны за это. Хотя она заключила перемирие с Весрией уже год назад, ее подданные все еще были потрясены и озлоблены капитуляцией в многовековой священной войне. Теперь, когда хрупкий мир раскололся, королева не собиралась казаться беспомощной и послушной. Ни один выпад в ее сторону не останется безнаказанным.
Однако после трех недель поисков, жуткого мороза и бессонных ночей все, что Рен и Уна могли предложить Изабель, был этот мальчик, чьим преступлением была всего лишь попытка убежать от них. В чем он совершенно не преуспел.
Рен изучала ужасную дугу его предплечья, неестественное положение большого пальца. Воздух наполнился знакомым запахом старой крови: соленой воды, ржавчины и жженого сахара. Магия бурлила внутри, стремилась исцелить его, но Рен знала, что Уна ни за что не позволит ей это сделать. Было до боли предсказуемо, как все дальше будет разворачиваться: эти моральные дебаты о том, правильно ли пытать их пленника. Они знали друг друга слишком долго – уже пять лет, с тех пор как познакомились, будучи новобранцами в военной академии. Они вместе тренировались, вместе ели, вместе сражались на войне. И с тех пор…
