– Раздевайся.
Короткий приказ, от которого у меня
подкашиваются ноги. Нет, так не должно быть. Вжимаюсь в стену,
обхватываю ладонями плечи. Не моргая смотрю на Хаджиева.
Саида.
Мужчину, который искал меня только
для одного. Отомстить за предательство, которого я не совершала. Но
это не волнует его. Саид привык карать всех.
И меня не пощадит.
– Ты меня слышала, Ника? Снимай
платье или это сделаю я. Твое сопротивление меня не остановит, а ты
пострадаешь.
От холодного тона бегут мурашки. А
взгляд его голубых глаз… Антарктида, айсберги. Ледяное море, в
котором я задыхаюсь. И не могу пошевелиться, скованная страхом.
Паника спускается дрожью по телу,
кусая под кожей. Мне страшно, дико страшно, как не было давно.
Пальцы подрагивают, когда я сжимаю ткань платья. Не двигаюсь, не
могу.
Он поймал меня.
Поймал!
Мысль бьется в голове, не отпускает.
Я должна была об этом подумать, но… Надеялась, что в этот раз Саид
позволит мне жить. Я ведь просто была игрушкой, любовницей.
А с такими не жалко
расставаться.
Даже если Саиду понадобилось семь
лет, чтобы меня вернуть.
Вздрагиваю, когда Саид делает шаг ко
мне. Надвигается медленно, словно хищник. Дает прочувствовать
страх, который горечью оседает на языке. Он словно гора: широкие
плечи, высокий рост, раздутые мышцы под тканью рубашки. Против него
я ничего не смогу.
– Не надо.
Прошу, голос дрожит. Между нами с
мужчиной всего шаг. Но это не поможет. Если Саид захочет, он легко
сломает моё сопротивление. Заломит руки, прижмет своим телом.
Мне никто не поможет.
Единственный, кому я доверяла, сам
позвал меня сюда.
В ловушку.
– Саид! – вскрикиваю, когда мужчина
дергает мое платье. – Не надо, пожалуйста. Хватит. Позволь мне
объяснить и…
– Господин Хаджиев, - припечатывает,
его крупная ладонь ложится на мое горло. – Никак иначе, пташка. Ты
потеряла право называть меня по имени. И права говорить у тебя тоже
больше нет. Только подчиняться и выполнять мои приказы.
Его голос бьет, словно ток по
оголенным нервам. Больно, в солнечное сплетение. Ноги не держат,
подкашиваются. Его взгляд жестокий, суровый. Обещает долгое
наказание.
Саид сжимает мои волосы, оттягивает
назад. Грубо, сильно, до искр из глаз. Всхлипываю, страх проникает
в каждую клеточку. Кусаю губу, стараюсь не сопротивляться.
Может, тогда он не будет настолько
злится?
– Ты думала, что я не узнаю о твоем
поступке? Думала, что прощу это?
Его дыхание обжигает кожу, плавит.
Саид держит крепко, а второй ладонью пробирается под мое платье.
Ведет по бедрам, трогает. Доказывает, что я все ещё принадлежу
ему.
– Нет, пташка. Ты получишь наказание
за то, что сделала. Думала, что мой племянник сможет тебя защитить?
Вы просто оба подписали себе приговор.
Я в западне, в клетке. И стены
только сжимаются, давят со всех сторон.
Вместе с Саидом, который сжимает мои
ягодицы. Мнет, отвешивает сильный шлепок, касается всего тела.
Изучает, окончательно рвет платье. Ткань падает вниз вместе с моим
сердцем.
– У вас что-то было? Отвечай.
Саид даже голос не повышает, ему и
не нужно. Меня пронимает и его ровным тоном. Злым, с плохо
скрываемой яростью. Которая совсем скоро обрушится на меня.
– Нет! Ничего. Эмин… Нет, никого не
было. Только ты.
– Думаешь, я поверю? Но ничего,
пташка. Я сделаю так, что ты забудешь о нем. О каждом, под кого ты
легла. А после пожалеешь, что решила меня предать.
– Саид, я правда…
Всхлипываю, когда его пальцы
натягивают волосы сильнее. Саид не целует – наказывает. Грубо
кусает губы, затапливает своим жаром. Его язык скользит по нёбу,
толкается навстречу моему.
И если раньше я думала, что в
Хаджиеве ни капли нежности, то понимаю, что ошиблась. Тогда он был
нежен. Когда пытался меня заполучить, когда прижимал и брал.
