Лара притаилась за провисшей дверью землянки, заросшей колючей травой выше окон. Потемневшие от влаги бревна были едва видны под синеватым мхом, а земляной пол был устлан толстым ковром палой листвы, насыпавшейся через провалившуюся крышу. Под плотной сенью деревьев исполинов царила вечная полутьма. Сумерки оживлялись редкими золотыми лучиками солнца, в которых порхали крохотные птички, наполняя дневной лес своим щебетанием.
Девушка, невольно затаив дыхание, глянула в щелку между досками двери на редкие осколки невидимого в переплетении ветвей неба. Как же давно она его не видела во всю ширь. Сколько она уже здесь? Иногда казалось, что всю жизнь, но ведь раньше все было по-другому. Она была в этом уверена, хоть и не помнила ничего. А потом все изменилось, только вот не вспомнить, когда именно. И уже вряд ли хоть что-нибудь станет прежним. Вокруг всегда полутьма, даже ночью, когда должно быть совсем темно. Только нет этих лучиков света, как сейчас, и ничто не радует. И птицы по ночам кричат совсем другие.
У этой чащобы, кажется, совсем нет конца. Сколько ни иди, не выйдешь отсюда, а то и вообще вернешься туда, откуда начал свой путь. Лара не раз уже проверяла это. Она здесь, сколько себя помнит, и все это время её ни на миг не покидало чувство, что все это ненастоящее.
Громко сопя и фыркая, мимо землянки прошел оборотень. Он двигался неспешно, принюхивался и то и дело припадал к земле, выискивая следы. Он чувствовал ее. Он знал, что рядом выгр. Рожденные здесь всегда это знают. Вскинув голову, он посмотрел девушке прямо в глаза. Лара узнала его. Да и как иначе, если он был порожден именно ее разумом? Не узнать свой собственный страх невозможно. Но она уже давно поборола его. К тому же, теперь она со своими прежними страхами по одну сторону. Тени уже давно не трогают её. Как знать, может на самом деле она теперь тоже тень, только не знает этого? И другие тени именно поэтому не вредят ей, чуят, что она не чужак. В это не хотелось верить, ведь все они – демоны, монстры, твари; а она – человек. По крайней мере, была им. Хотя теперь это видимо уже не так, и от этого никуда не деться. Она даже имя свое всякий раз вспоминала с трудом. И с каждым разом это становилось все сложнее.
Это странно, когда вновь не помнишь то, что тебе уже удалось о себе узнать. И начинаешь все сначала, с головных болей от каждой «неправильной» мысли. А об этом сумасшедшем мире, об этой нелепой игре все знания словно свыше даны, как рефлексы. Может, дальше будет еще проще? Только вот проверять это совершенно нет желания. Смерть, даже если она не окончательна, не самое приятное переживание. А может, весь смысл в том, чтобы вспомнить себя? Тогда она неважно справляется.
Лара уже давно чувствовала приближение игрока, но, все же, невольно вздрогнула, когда совсем рядом послышались легкие шаги. Почти беззвучные. Здесь, в этом месте, если ты не умеешь ходить абсолютно бесшумно, ты должен уметь летать. И остается только гадать, почему здесь, где возможно все, крыльев у людей не имеется. Умение летать позволило бы заглянуть туда, за нависшие кроны деревьев. Узнать, наконец, что там.
Тот, кто приближался, не особо заботился о тишине.
Тропинка, по которой бежал игрок, проходила немного в стороне от землянки, и ее почти не было видно отсюда. Но он обязательно заглянет сюда, по-другому здесь не бывает, и, даже умей Лара становиться невидимкой, он ее обязательно заметил бы. Хотя, почему он? Судя по тому, насколько легки шаги, это девушка. Еще одна заигравшаяся дурочка, точно такая же, какой раньше была и сама Лара.
Девушка притихла, прислушиваясь к шагам. Игрок даже и не думал о тишине. Но нападать опасно – могут убить. Здесь сначала стреляют, а потом разбираются, что это было. И тогда придется начинать все сначала, но и упускать эту дуреху нельзя. Когда еще случится такая удача – одинокий игрок? К тому же, если в ближайшие два-три дня Лара никого не убьет, сон сморит ее, и тогда все равно придется начинать с самого начала. Почти без памяти, и без того оружия, которое удалось собрать за две последние недели. Тогда она снова будет Айрин.
