– Хорошо. Кристин, как на месте буду, так сразу позвоню, – ответив подруге и коллеге по работе, я нажала кнопку отбоя на смартфоне.
Наверное, стоит немного рассказать о себе. Меня зовут Темная Ирина Алексеевна. Вы, наверное, спросите, почему такая странная фамилия? Дело в том, что я никогда не видела своих родителей. Меня нашли темной апрельской ночью на пороге детского дома. Как ни странно, я отличалась с самого детства от других детей, никогда не ждала, что вот сейчас родители придут и заберут меня. Я ни на кого не рассчитывала и всего добивалась сама. Видя мое усердие в учебе, меня взяла к себе учительница, которая работала в детском доме. Именно Антонина Николаевна научила меня смеяться, страдать и любить. Быть сильной по жизни, никогда не сдаваться и, даже падая, вставать и двигаться дальше. Именно эта женщина заменила мне родителей, радовалась моим успехам и поддерживала в трудные моменты. Окончив школу, я решила поступить в военную академию. Не знаю, что подвигло меня на такое решение, но, как ни странно, Антонина Николаевна отговаривать меня не стала. Закончив обучение и получив распределение, я была на седьмом небе от счастья. По карьерной лестнице двигалась с завидным упорством. И через три года я уже командовала отрядом специального назначения. Но потом случилось то, что перевернуло мою жизнь.
Вернувшись с очередного задания, я, как всегда, сразу позвонила Антонине Николаевне. Но на звонок никто не ответил, какое-то странное предчувствие заставило меня сорваться в тот же момент с военной базы и лететь на другой конец города. Но, когда я поднялась на нужный этаж и позвонила в звонок, дверь мне не открыли. Я больше получаса стучала в дверь, но никто не открывал. Когда я потеряла всякую надежду, из лифта вышла наша соседка по лестничной клетке. Увидев меня, она тяжело вздохнула и позвала меня в свою квартиру. Екатерина Сергеевна была хорошей женщиной и много лет дружила с Антониной Николаевной.
– Екатерина Сергеевна, Вы не знаете, где Антонина Николаевна? Я дозвониться до нее не могу, и дверь никто не открывает.
Я не понимала, почему Екатерина Сергеевна смотрит на меня с такой печалью.
– Ирочка, прости нас, мы не смогли тебе сообщить.
Все мое нутро напряглось – вот именно так обычно говорят родителям павших в бою ребят. Екатерина Сергеевна тяжело вздохнула, поднялась со своего места и достала из шкафа шкатулку, которую я очень хорошо знала. Она молча протянула мне ее. Чувство полнейшего опустошения накрыло меня сразу же, как только шкатулка оказалась в моих трясущихся руках. Я не могла поверить в то, что женщины, которая меня вырастила как родную дочь, больше нет. Ничего не сказав, я поднялась со стула, на котором сидела, и направилась вон из квартиры.
Как оказалась дома, не помню, я вообще мало что помнила: какие-то незначительные обрывки, как возвращалась домой на машине и, сидя за рулем, чувствовала, как по моим щекам бегут горячие слезы. Я всю дорогу вспоминала слова Антонины Николаевны: «Девочка моя, пойми: в жизни есть такие уроки, которым тебя не научит ни один учитель. Им учит сама жизнь, и иногда эти уроки очень жестокие».
Последующие несколько месяцев, кроме работы, я ничего не замечала. Но даже то, что я трудилась на благо Родины, как проклятая, не спасало меня от ноющей боли в груди. Не знаю, что подвигло мою подругу к активным действиям, но в один вечер я открыла дверь своей съемной квартиры, а на пороге стояла Кристина. Ничего не сказав, она отодвинула меня и прошла в квартиру. Немного отойдя от ступора, я закрыла дверь и проследовала в гостиную за подругой. Та выкладывала на стол закуску и в последний момент – текилу и бутылку спрайта.
