Когда на тайгу опускается ночь, и в траве зажигаются огоньки светлячков, а звёзды рассыпаются по небу, наступает время сказок. Тихо-тихо шелестит ветер в верхушках кедровых сосен, вздыхает, зевает земля, открывая пошире пасти пещер, а в горных речках начинают переговариваться звонкоголосые русалки.
В одну из таких ночей молодой уссурийский тигр отправился в путь. Он был достаточно сыт, чтобы не думать сейчас об охоте, и достаточно храбр, чтобы идти в одиночку неведомо куда, покинув свой дом, где он прожил свой первый год, год счастливой и безмятежной жизни. «Просто тигрёнок» – так называли его, шутя, тигрица мать и тигрица сестра. И слушай, почему.
Кто-то знает, а кто-то нет, что узор из чёрных полосок на лбу каждого тигра – особенный. Линии причудливо соединяются в уникальный рисунок, и рисунок этот называется тигриный иероглиф. А у каждого иероглифа есть значение. Именно эта метка, иероглиф, становится именем тигра, по которому все в лесу узнают его.
Больше года назад тайгу накрыла птичьими переливами весна. На северных склонах ещё не сошёл снег, а мама тигрица уже искала место для своего логова.
Грациозная кошка ловко преодолевала все завалы из стволов и веток и обходила препятствия: и колючую аралию – чёртово дерево, и «ловушки» из лиан – лимонника и актинидии. Наконец, она выбрала просторную сухую ложбинку под корнями вывороченной кедровой сосны посреди бурелома, куда нет нужды забираться ни бурому, ни гималайскому медведю. Да и разве осмелится медведь забрести на тигриную территорию?
Тигрица сгребла сухой травы и листвы для мягкой подстилки, как умеют сгребать лапой кошки, и улеглась, довольная результатом своей работы. Теперь здесь было очень уютно. Дом для будущих тигрят был совсем готов. Во время дождя здесь должно было быть вполне сухо, от ветра малышей защитят мощные корни вывороченных деревьев, а от холода – тёплый и мягкий мамин мех.
Когда зима, наконец, окончательно отступила, пришла пора тигрятам появиться на свет. И у мамы тигрицы родились два маленьких беспомощных, но очень долгожданных малыша – дочка и сынок. Они, как и всякие котята, родились слепыми. И большая полосатая кошка тщательно вылизывала их мордочки, чтобы они поскорее открыли глаза и увидели прекрасный мир.
Тигрята были крошечными копиями своей мамы – величественной хищницы. Она же была огромна – около двух метров в длину, не считая хвоста, и высотой почти метр! Узор из полос на её шкуре был надёжной маскировкой на охоте, а её тигриный иероглиф был похож на вертикальные складки, словно её лоб был слегка нахмурен. На языке тайги этот знак из полос означал «молния». И правда, в скорости броска тигрица не знала равных.
Но сейчас её лоб хмурился неспроста…
Молния не могла не заметить, что на лбу её сыночка-тигрёнка не было никакого узора, никаких чёрных полосок, словно это был чистый рыжий осенний лист. У дочки на лбу красовались несколько волнистых линий, в которых сразу читалось – Гроза. И правда, она ещё только родилась, а уже пыталась рычать и толкаться, показывая свой характер! Но никаких отметин между бровей не было у маленького тигра.
«Как же мне назвать его?» – размышляла тигрица Молния, тщательно вылизывая мордочку своему сыночку, словно надеясь, что ещё чуть-чуть, и она отполирует его шерсть так, что станет виден пропавший иероглиф.
«Я назову его…» – и тигрица перебирала имена для сына, но ни одно, как ей казалось, не подходило. Она пробовала назвать его Быстрый, Ловкий, Хваткий, Буян, Охотник – но нет, всё не то. Так ни одно из имён так и не прижилось.
Шло время. Уже через неделю тигрята открыли глаза и увидели над собой чёрные полоски изогнутых ветвей, устремлённых в яркое небо, и само небо, и пробивающиеся из-за туч солнечные лучи, которые падали прямо на землю, рассыпаясь на ней жёлтыми весенними горицветами. Вскоре тигрята научились не только пить мамино молоко, но и играть, и ловить проснувшихся от тепла бабочек и жуков.
