Белка прыгнула на соседнюю сосну и, свесив головку, стала разглядывать папу с Наткой. Отец смотрел то на зверька, то на дочь и улыбался.
– Папа, ну что же ты! Стреляй! – крикнула Натка.
Белка прыгнула на ветку пониже.
– Стрелять? – спросил папа и прищурился.
– Давай, давай! Упустишь!
– Не жалко?
– А! – сказала Натка и махнула рукой. Странный у неё отец. Охотник, а задаёт такие вопросы. И белка тоже странная. Другая бы на её месте давно ускакала, а эта, гляди, любопытная.
– А любопытной Варваре на базаре нос оторвали, – сказала белке Натка.
Отец снял с плеча ружьё, но не стал целиться, а передал его дочери.
– Стреляй сама.
Натка приладила ружьё к плечу, прицелилась и выстрелила в любопытную белочку.
Зверёк перекувыркнулся в воздухе и упал в белый мох.
– Молодец, не разучилась.
Натка зарделась. Да, она умеет стрелять и гордится этим. Отец научил её, когда ей было тринадцать.
Она подошла к сосне, подняла белку с усыпанной сосновыми иглами земли и передала отцу. Тот поглядел – дробь попала в мордочку – и сунул зверька в сумку, перекинутую через плечо.
Натке четырнадцать. Она высокая и тоненькая. У неё зелёные глаза. Она учится в девятом, отличница и тоже этим довольна. Натка вообще довольна собой и своей жизнью. Мама у неё – учительница. У папы – свой маленький бизнес. Но главное – он охотник. Правда, в последнее время из леса он возвращается без добычи. Когда Натка спрашивает почему, отец странно отвечает:
– Не хотелось стрелять.
– А что же ты тогда делал в лесу?
– Просто ходил. Смотрел. Наблюдал.
– Ты же мне хотел сшить шубу из белки!
– Я купил тебе дублёнку. Тебе мало?
Натка пожимает плечами.
Дублёнка у неё хорошая, верно. Ничуть не хуже, чем у Славки Микулиной, которую каждый день привозят в школу на «Пежо». Но дублёнок много, а беличья шубка была бы у неё одной в классе. Да ладно, не очень-то она переживает из-за шубки. Просто отец обещал.
Пропела какая-то пичужка. Синичка. Другие птицы все давно улетели. Вот-вот наступит зима. Земля уже промёрзла, но снег ещё не выпал. Серебристый мох похрустывает под ногами. Натка любит, когда по воскресеньям отец берёт её с собой в лес. Только это нечасто бывает: то он в командировке, то на охоту идёт с друзьями – они тогда неделю могут прожить в маленькой лесной избушке. А сегодня вот такое удачное воскресенье.
Из леса вышли прямо к машине – тютелька в тютельку. Тронулись. По лесным дорогам надо ехать осторожно: то пень выскочит, то лужа от края до края. Старая папина «шестёрка» этого может не пережить.
Остановились недалеко от города: здесь, на берегу пруда, у них всегда последний привал. Они разводят костёр и пьют чай. Пруд такой большой, что противоположный край даже не проглядывается в осенней дымке. Почти всю гладь пруда затянуло льдом.
– Видишь четыре точки? – отец указал вдаль. – Во-о-он там лебеди отдыхают.
Натка прищурилась, но всё равно ничего не смогла разглядеть.
– Возьми подзорную трубу.
Четыре лебедя стояли, каждый на одной ноге, спрятав головы под крыло. Спали? Было такое впечатление, что они крепко-накрепко вмёрзли в лёд во время своего сна и уже никогда не проснутся.
– Отдыхают, – повторил отец, – а где-то стоит лебединый сторож с камешком в клюве. Если он заснёт нечаянно, камешек выпадет и разбудит его.
Натка с подозрением посмотрела на отца.
– Ты это сам видел?
– Камешка я, конечно, не видел. Читал про это. Но то, что к лебедям не так просто подобраться, знаю: пробовал. Не получилось.
– А почему птицы не улетели раньше?
– Вот как раз собираются. Они каждую осень здесь бывают.
Затрепетал рыжими крылышками костёр. Отец установил на срубленной жердине котелок с водой, в которой плавали льдинки, похожие на сладкие леденцы.
