…Это произошло четыре года назад. В стране закончилась гражданская война, дел у королевы было непочатый край, и какой-то лейтенант, испросивший аудиенции Её Величества, был не очень-то вовремя. Но этот лейтенант был частью победы: если бы не он, королевским войскам не пришло бы подкрепление от генерала Томсона – то самое подкрепление, благодаря которому победа стала возможной.
Этот офицер был направлен полковником Дэйком с письмом королевы к генералу. Когда лейтенант, доставив послание, возвращался назад, он был захвачен в плен. Его пытали в крепости Ашкерот, но он не выдал место расположения королевских войск, и армии генерала удалось объединиться с ними. Освежённые подкреплением, войска атаковали крепость и освободили её, подчистую уничтожив всех захвативших её врагов. В одном из подземелий крепости чудом был найден ещё живой курьер. В числе прочих, отличившихся на этой войне, он был представлен к награде, которую должна была вручать героям сама королева. Офицер хотел увидеть Её Величество до церемонии награждения…
…Он вошёл в приёмный зал, слегка прихрамывая. Под наброшенным мундиром был гипсовый корсет, сковывающий движения. Пальцы рук были перебинтованы. Королева указала ему на кресло с высокой спинкой и присела напротив.
– Ваше Величество, – проговорил визитёр с отчаянием в голосе, – я не отниму у вас много времени. Я не хотел мешать, я знаю, что вам недосуг. Но мне сообщили, что меня хотят наградить, и я обязан сказать, что делать этого нельзя. Я – предатель…
***
…Их было трое: один – старый полковник с сухим безразличным лицом, второй – большой толстяк с бородой, в штатском, третий был какой-то мелкий, Умари толком его не рассмотрел. Полковник задавал вопросы, бородач флегматично и последовательно демонстрировал Умари способы, какими он умел причинять страшную боль, а мелкий помогал ему: подавал инструменты, поддерживал тело пленника и, при необходимости, приносил вёдра с водой. Полковник хотел знать численность королевского войска, его местоположение, состав вооружения и ещё кое-какие, известные Умари подробности.
Время расширилось, пределы его исчезли; боль заслонила собой всё. Свет перед глазами иногда мерк, но в лицо выплёскивали воду из ведра и возвращали в мучительную реальность. Полковник методично задавал одни и те же вопросы:
– Какова численность войска?
– Где оно расположено?..
И так далее. Он ожидал ответа, и поначалу Умари считал, что тот напрасно теряет время. Ведь каждому известно, что попавший в плен офицер королевской армии должен умереть молча. Но полковник, видимо, думал иначе, и убивать пленника не спешил. Было похоже, что в запасе у него – вечность: он сосредоточенно курил, устало наблюдал за действиями бородача и спрашивал, спрашивал… Время от времени палач толстыми окровавленными пальцами тоже брал со стола папиросы, поджигал их и затягивался, ненадолго оставляя Умари в покое, потом возвращался к своей жертве, и боль начиналась сызнова.
…И сознание пленного постепенно изменялось. В него, шипя, вползала мысль: «Ты знаешь, как это прекратить… Ты знаешь-шь-шь». Умари душил её, давил; эта проклятая мысль сотни раз подводила его к моменту, когда слова уже были готовы сорваться с языка, – и сотни раз остатками воли, остатками совести он боролся с искушением разом прекратить истязания, произнеся всего несколько слов. Но мысль выпускала щупальца, мёртвой хваткой впивалась в затуманенный болью мозг. И наступил, наконец, момент, когда эта тварь так разрослась, что вытеснила из головы всё, – и победила…
