Я знаю, как тебе было больно. Я видел твоё одиночество, когда люди, которым ты доверяла, предавали тебя. Ты ощущала, что весь мир отворачивается, что каждое предательство оставляет ещё одну рану на твоём сердце.
Но ты сильнее, чем думаешь. Даже когда твоя душа дрожала перед страхами и болью, ты продолжала идти. Я видел, как ты сражалась – не с врагами, а с самой собой, с внутренними тенями, которые пытались увести тебя с пути. Ты думаешь, что хрупка, но на самом деле твоя сила – в твоём сердце, в твоей способности продолжать, несмотря на боль.
Иногда самые страшные битвы мы ведём внутри, и я вижу, как ты справляешься с этим. Ты прошла через многое, и теперь я могу сказать с уверенностью: ты никогда не была одна в этом пути. Я с тобой – здесь и сейчас. Продолжай верить в себя – и я буду рядом, пока ты не найдёшь свет, который всегда был в тебе. Даже если мир вокруг кажется холодным и пустым, я останусь с тобой, пока ты не почувствуешь тепло снова.
Воздух в пещере был плотным, камни под ногами дрожали, гулкий ритм доносился из глубин, словно из самого сердца земли. Холодный свет окутывал всё вокруг, заполняя пространство мрачным сиянием.
Анна сидела на холодном камне, не замечая, как острые края врезаются ей в кожу. На её коленях лежала девушка, чьи спутанные волосы были пропитаны кровью. Её лицо уже потеряло тепло, а глаза, некогда живые, были закрыты, как будто сон мог унести её из этого кошмара.
– Прости… – прошептала Анна, её голос был тихим, но дрожал от эмоций. Она провела рукой по остывшей коже, её пальцы цеплялись за каждый миг, когда ещё оставалась надежда. – Я не смогла спасти тебя…
Где-то вдали послышался слабый рёв, будто мир распадался на части. Её взгляд скользил по трещинам, расходившимся по камню, и дальше – туда, где дрожало мерцающее свечение, которое она больше не могла удерживать. Её силы иссякли, но это уже не имело значения. Здесь и сейчас всё, что она могла сделать, – это оставаться рядом.
Анна вошла в выставочный зал с высоко поднятой головой, её уверенные шаги звучали на мраморном полу, как аккорды хорошо отлаженной мелодии. Рядом с ней шёл Виктор, его пронзительные голубые глаза невидимым взором обводили пространство, не пропуская ни одной детали, словно он пытался найти что-то скрытое среди всего этого внешнего великолепия. Они не были частью этой толпы – они пришли сюда по делу.
Высокие окна впускали мягкий свет вечернего города, золотистый и тёплый, плавно заливающий зал и подчеркивающий богатство оттенков обоев, переливы картин в рамах и скульптуры, выстроившиеся в торжественном порядке вдоль стен. Кристальные люстры отражали свет так, будто каждое стекло было отполировано до предела.
Виктор осмотрелся, сдерживая тихую усмешку, и, наклонившись к Анне, спросил:
– Видишь его? – голос его был едва слышен на фоне размеренного гулa гостей, перекатывающихся по залу как шёпот.
Анна напрягла взгляд, скользнула по фигурам, погружённым в вежливые разговоры, и заметила Григория Островского – высокого, с аристократическими чертами лица, он держался так, словно сам был частью экспозиции, созданной для восхищения. Лёгкая улыбка скользнула по её губам:
– Да, вижу.
Анна сделала уверенный шаг, намереваясь направиться к Островскому, но в тот же миг её каблук скользнул по отполированному паркету. Мир закружился, и Анна уже видела, как приближается пол, но в последний момент крепкие руки подхватили её за талию. Она замерла, удивлённо взглянув на Виктора, который ловко удерживал её на ногах, не позволяя потерять равновесие.
Виктор, подняв бровь, тихо, но с очевидной иронией произнес:
– Можно смело сказать, что наша задача не привлекать внимание провалена.
