В частной художественной галерее «На Беговой» открылась выставка работ молодых художников. Здесь можно было увидеть картины и авангардистов, и реалистов, и импрессионистов… Словом, посетителям выставки предлагались полотна на любой вкус.
А посетителей в небольшой по размерам галерее собралось немало, и большинство из них имели непосредственное отношение к изобразительному искусству, российской культуре и международному бизнесу.
* * *
Полковника ГРУ в отставке Иллариона Забродова встретил сам владелец художественной галереи «На Беговой» – средних лет высокий худощавый мужчина. Андрей Абрамов был весьма рад приходу старинного приятеля, с которым в последнее время виделся очень редко по причине занятости обоих, но особенно своей, так как организация выставок и на родине, и за границей отнимала много времени.
– Илларион, ну слава богу! – обняв товарища, воскликнул Абрамов. – А то я уж начал думать, что ты не придешь!
Статный седовласый мужчина добродушно улыбнулся, сверкнув ровными и белыми зубами.
– Ну, Андрей, я же обещал, – сказал он. – К тому же я теперь на пенсии, времени у меня вагон, так что охотно повышу свой культурный уровень.
– Ладно, Илларион, – кивнул владелец выставки, – ты пока походи посмотри, а на фуршете мы с тобой более плотно пообщаемся.
– Хорошо, – согласился Забродов и тут же спросил: – А Гуреев, Демакин уже здесь?
– Где-то там… – махнул рукой в дальний конец зала Абрамов.
– Понял, – усмехнулся Забродов.
– Ну, ты не скучай, – сказал приятель, – а мне нужно с министром культуры переговорить, пока он еще в хорошем расположении духа.
– Хозяин – барин! – усмехнулся гость.
– Да ладно тебе подкалывать! – добродушно, но с некоторой долей усталости отмахнулся владелец выставки.
Абрамов направился к лысоголовому министру культуры, а седовласый пенсионер стал с интересом рассматривать выставленные на стенах и стендах картины, среди которых обнаружилась и картина его приятеля художника Гуреева.
– Илларион! – раздался знакомый мужской голос. – Привет!
Забродов повернул голову и увидел невысокого плотного мужчину, который, широко раскинув руки, бежал к нему. Следом за ним, расплываясь в добродушной улыбке, спешил бородатый здоровяк.
– Привет, бродяга! – воскликнул первый – известный живописец Вячеслав Демакин.
– Сколько лет, сколько зим! – добавил второй – не менее известный художник Константин Гуреев.
– Привет, мужики! – весело поздоровался с приятелями полковник ГРУ в отставке.
Трое мужчин и в самом деле виделись довольно редко, но если встречались, то разговор, а вернее, доверительное общение за бутылочкой пива или чего-нибудь покрепче затягивалось допоздна.
– Так вы что, тоже выставились? – с некоторым удивлением спросил Забродов.
Гуреев и Демакин дружно кивнули:
– Как видишь…
Забродов удивленно вскинул брови:
– Так это же вроде бы выставка молодых, а вы, господа живописцы, как я вижу, на мальчиков не выглядите.
Художники, переглянувшись, развели руками.
– В нашей профессии, Константинович, да и вообще в любой другой творческой профессии – будь ты писатель или режиссер, – усмехнулся Демакин, – ты и в семьдесят лет будешь молодым.
– В смысле?
Константин Гуреев поддержал своего товарища.
– Ну, разумеется, – сказал бородач, – если ты не родственник высокопоставленного чиновника или если у тебя нет богатого покровителя.
– Ну, ничего, ребята, – улыбнулся Забродов, – я тоже хоть и на пенсии, но себя не ощущаю старым. Вон даже в инструкторах спецназа у себя в ГРУ подвизаюсь.
Друзья рассмеялись и перевели разговор на другую тему.
– А где Ваня Павловец? – поинтересовался полковник.
– Ваньку в последнее время не доискаться, – сказал бородатый художник, – влез в долги, а теперь хватается за любую халтуру.
