Я проснулась от звука будильника – бодрая мелодия лилась мягко, будто пытаясь не испугать, а ласково вытянуть меня из объятий сна. Рука потянулась к нему автоматически, пальцы нащупали кнопку, и тишина снова заполнила комнату. Хоть уже можно сказать вслух "Я проснулась", и он сам отключится. Но я все равно выключаю его по старинке – этот маленький ритуал дает мне ощущение контроля.
Я села на кровати, потянулась, чувствуя, как позвонки мягко встают на место, а мышцы пробуждаются. Губы сами растянулись в улыбке – новый день, чистый лист. Комната была залита мягким золотистым, пробивающимся сквозь полупрозрачные шторы. Я обожала эти минуты – когда мир еще не до конца проснулся, а воздух кажется чуть плотнее, словно ты все еще балансируешь на границе сна и яви.
Но сегодня… что-то было не так.
В груди екнуло – легкий, но четкий укол тревоги, будто я забыла что-то важное. Или… будто что-то должно случиться. Я замерла, прислушиваясь к себе. Может, просто остатки сна? Или интуиция.
Чтобы прогнать странное ощущение, я снова потянулась, выше, к солнцу, словно пытаясь поймать его лучи руками.
– Привет, новый день, – прошептала я, и голос прозвучал тише, чем обычно.
На кухне меня ждал завтрак, приготовленный с вечера. Мамино правило: «Все, что можно сделать вечером, для легкого утра, сделай вечером». В детстве я этого не понимала – вечно выбегала в школу в последнюю минуту, с растрепанными волосами и не глаженной формой, смешивая в рюкзаке учебники и недоеденные печеньки. И только достигнув маминого возраста, материал словно по полочкам аккуратно лег в моей голове.
Я спустилась по широкой лестнице, босые ноги тонули в плюшевом ковре, расстеленном на мраморных ступенях. Двухуровневый пентхаус в это утро казался особенно пустым – эхо моих шагов разносилось по длинному коридору, будто кто-то невидимый повторял каждый мой шаг.
На кухне с панорамными окнами царила стерильная чистота. Холодильник мягко гудел, словно дышал. Я достала приготовленную с вечера овсянку с манго – ярко – оранжевые кусочки фруктов контрастировали с кремовой массой каши, как всплески эмоций на фоне привычной рутины. Стакан воды оказался холоднее, чем я ожидала, и его ледяное прикосновение заставило меня непроизвольно содрогнуться.
Путь в ванную комнату пролегал через этот бесконечный коридор. По стенам висели картины, но сегодня я не замечала их. Мое внимание привлекло только зеркало в антикварной оправе – огромное, холодное, безжалостное.
Я остановилась как вкопанная. Зеркало отражало меня с беспощадной четкостью: растрепанные волосы, следы подушек на щеке, слегка припухшие веки. Но больше всего меня поразили глаза – в них читалась какая-то чужая история.
"Кто ты?" – эхо этого вопроса прокатилось по моему сознанию, заставив сердце учащенно забиться. Я машинально прикоснулась к своему лицу, проверяя – реально ли это отражение? Наклонилась ближе, пока дыхание не затуманило холодную поверхность.
Морщинки у глаз, которые я так тщательно маскировала днем, сейчас казались глубокими трещинами на фарфоровой маске. А волосы… Они выглядели странно, уложенные в беспорядке после сна, выглядели как-то безжизненно.
Я стояла перед зеркалом, вглядываясь в свое отражение с почти клинической беспощадностью. Обыкновенное лицо – ни выдающейся красоты, ни отталкивающей непривлекательности. Средний рост, стройная фигура, сохранившаяся благодаря годам йоги и умеренности в еде – все это складывалось в портрет женщины, которую легко потерять в толпе. Но сейчас мое внимание было приковано к глазам – этим «окнам», за которыми, казалось, скрывалась целая вселенная не отвеченных вопросов.
«Кто я?» – этот вопрос прозвучал в моей голове с пугающей четкостью, заставив пальцы непроизвольно сжаться. В свои сорок лет я вдруг осознала страшную правду: я – абсолютно незнакомая себе женщина. Грусть накатила волной, тяжелая и густая, как смог – она осела где-то в районе солнечного сплетения, сковывая дыхание. Это была не просто печаль, а ощущение вселенского одиночества, когда понимаешь, что даже для самой себя остаешься загадкой.
