Исчезновение Маргарет Астор

© Петкевич К., 2025

© Оформление ООО «Издательство „Эксмо“», 2025

Лондон. 1936 год

Слезы струились по бледным щекам тонкими серебряными нитями. Ноги тряслись и не слушались. Дрожащие руки сжимали продолговатую жестяную коробку с такой силой, что кончики пальцев побелели.

Торопливо набросив на хрупкие плечи тяжелое мужское пальто, девушка нащупала в темноте увесистую связку ключей и уже собиралась потянуть на себя входную дверь, как вдруг где-то в глубине квартиры раздался тихий, но настойчивый стук. Он неторопливо растекся по стенам и вскоре затих. То ли скрипели деревянные панели на стенах, то ли еще бог весть что.

Девушка, заслышав стук, в ужасе замерла на мгновение, а затем глухо вскрикнула и, тут же зажав одной рукой рот, выронила ключи. «Боже мой! Боже мой!» – истерично шептала она, водя руками по холодному полу в поисках ключей. Кровь прилила к щекам, а сердце билось с такой силой, что казалось, его слышала вся округа. Темнота будто все сгущалась. Девушка устремила дрожащий взгляд в конец коридора, точно страшась увидеть там кого-то…

К счастью, рука быстро нащупала ледяные ключи на полу. Надвинув на глаза серую шляпу с полями, девушка выскочила из квартиры и, стараясь издавать как можно меньше звуков, заперла за собой дверь.

Стояла глубокая ночь. Действовать нужно было крайне осторожно. Никто из соседей не должен был ее заметить. Она последний раз взглянула на лакированную дверь, таинственно мерцающую в приглушенном свете коридора. Сердце защемило. Последний раз.

Тихонько убрав связку ключей в широкий карман пальто, девушка сомкнула пальцы на жестяной коробке и крадучись направилась в конец коридора. Проходя мимо одной из соседских квартир, она услышала едва уловимый скрип половицы у входной двери, точно кто-то за ней наблюдал. «Нужно скорей убираться отсюда! – звенело в голове девушки. – Нельзя никому попадаться на глаза!»

Минуя лифт, она торопливо спустилась по лестнице и, оказавшись внизу, осторожно заглянула за стойку. Старик-консьерж мирно спал, подперев рукой морщинистую щеку. Девушка беззвучно прокралась мимо него, толкнула дверь и оказалась на темной улице. Промозглый ветер тут же принялся раскачивать длинные края пальто. Девушка сделала несколько шагов, но вдруг обернулась. Ее взгляд заскользил по мрачному багровому кирпичу стен, по витым балконным перилам, по круглым викторианским башенкам. Она всматривалась в здание так пристально, точно пытаясь запомнить каждую трещину, каждую нишу.

Наконец девушка опомнилась, и в ее глазах вновь замерцали слезы. Были ли то слезы сожаления или раскаяния? Тяжелая, неподъемная скорбь жгла легкие и горло, и дышать становилось все сложнее.

«Я не вернусь сюда никогда, – твердо прошептала она. – Будь проклят этот дом!» И тут же скрылась в ночной темноте.

2012 год

Свет тускло сочился сквозь узкие щели в ставнях, неуверенно освещая темные узоры на ковре. Иногда солнечным лучам удавалось добраться до стеклянных дверец серванта и рассыпаться на сотни крохотных бликов по потрескавшейся потолочной лепнине.

Мертвая тишина стелилась по длинному просторному коридору, обволакивала потускневшие рамы картин на стенах и мраморные головы скульптур, замерших на постаментах. С изящной руки греческой статуи, обращенной в сторону гостиной, свисала тонкая полупрозрачная паутина, слегка развевающаяся от едва уловимых колебаний застоялого воздуха.

Плотные шторы гостиной были наглухо задернуты, отчего темные дубовые панели на стенах казались практически черными. Длинные полки, заставленные множеством никому не нужных книг, изредка поскрипывали, будто бы сетуя на пыль и мертвых насекомых, покрывавших все вокруг. В середине гостиной возле зеленого диванчика горделиво возвышался искуснейшей работы светильник в виде стайки парящих купидонов, зажавших в своих крохотных кулачках хрустальные ирисы-лампы. Очевидно, один из ангелочков не удержал свою ношу, и ирис рухнул вниз, расколовшись на несколько частей. Теперь его блики озаряли замысловатые переплетения на дорогом персидском ковре по утрам, едва лучи пробирались в гостиную сквозь редкие зазоры между шторами. За происходящим в гостиной наблюдал юноша, изображенный на картине весьма внушительных размеров. Его рука уверенно сжимала поводья нервной гнедой лошади, которая вот-вот поднимется на дыбы. Недоумевающий взгляд молодого человека словно вопрошал: есть ли здесь кто-нибудь? Куда все исчезли?