Дождь падал с полуночи. Густой, пронизывающий, стылый – то ускорялся, хлестал, словно боялся, что не успеет вылить за сутки всю свою месячную норму, то на время затихал, оставляя в воздухе колючую изморось. Тучи клубились, ворочая друг дружку – словно ленивые борцы-сумоисты, – плавно смещаясь на юг. Северный ветер гнул деревья, тормошил последнюю листву.
К девяти утра в сплошной облачности наметились просветы – ненастье повернуло на спад. Рассветало. Плотную мглу разодрал свет фар. С насыпной дамбы, разделяющей пересохшую протоку, спустилась серая машина с тонированными стеклами. Порычав в раскисшей низине, обогнула поникшие камыши, жухлые заросли тальника и, прибавив скорость, въехала на грунт. Позади остались символические ворота небольшого дачного кооператива. Водителю пришлось притормозить – дорога состояла из сплошных колдобин. Благо гравий, насыпанный много лет назад, не совсем ушел под землю и позволял транспорту небольшие маневры. Поселок небогатый – одинаковые серенькие домишки, приземистые оградки, компактные участки по четыре сотки на пайщика. Застройка советских времен, когда земли на всех не хватало, частную собственность подменяли «личной» и возводить большие загородные дома запрещалось. Серая иномарка медленно огибала рытвины. Проехав метров семьдесят, свернула с основной дороги и втиснулась в узкий переулок. Оттуда – в соседний, протащилась мимо ржавой колонки с отвернутым краном, мимо приземистой подстанции, прогнившего вагончика с надписью: «Продам эту дачу». Свернула еще раз – выехав на тесную улочку. Шаткие ограды с выбитыми штакетинами, облезлые дома, пунцовые гроздья рябины – традиционное украшательство калиток. Ни души в поселке – самые стойкие дачники съехали еще в начале октября. Несерьезно оставаться без нужды в тридцати верстах от города, без воды и электричества, под дождем и постоянной угрозой нарваться на дачных воришек…
Но кто-то был в этом поселке – вопреки логике. Проживал или прибыл погостить – дело туманное: рычание машины, берущей приступом очередной ухаб, привлекло внимание. Рука отодвинула застиранную занавеску. В узкую щель было видно, как мимо ограды проползает серая иномарка. Стекла мутные, сидящие в салоне не просматривались. Машина проехала. Человек сменил позицию, сплющил нос о стекло. Любопытно стало. Иномарка проследовала еще пару строений и остановилась на противоположной стороне улочки. Мигнули тормозные огни. Из машины показалась мужская фигура в короткой куртке. Хлопнула дверца. Прибывший распрямил спину, пытливо осмотрелся. Наблюдатель отошел от окна и подвинул занавеску. Щелка осталась. Человек, стоящий у машины, сплюнул на штакетник и что-то сказал, сопроводив слова небрежным жестом. Распахнулась задняя дверца – показалась еще одна мужская фигура. Перекинулись парой слов. Первый распахнул калитку, второй принялся извлекать из салона продолговатый мешок – наподобие тех, что используют для перевозки трупов. Второй подхватил свободный конец, подождал, пока напарник впишется задним местом в калитку. Мешок был полон. Но, видимо, не очень тяжелый. Без особых затруднений парочка втащила ношу на территорию и поволокла мимо бревенчатой избы – во внутренний дворик, где просматривались стены покосившихся сараюшек. Скрылись за углом. Буквально через минуту один из них вернулся. Запер калитку и внимательно осмотрелся. Послал через дорогу густой харчок и побежал обратно.
Наблюдатель протянул руку к занавеске, чтобы закрыть окно, но что-то остановило его. Словно чувствовал… Машина. И действительно, вскоре вернулся шофер. Отворил в стороне от калитки длинную створку, сливающуюся с оградой, сел в машину. Действовал по-хозяйски. Натужно пыхтя, иномарка вползла на участок и подалась в объезд вспаханных грядок к сараюшкам. Первая часть шоу, судя по всему, подходила к концу. Наблюдатель, поколебавшись, задвинул занавеску. Хватит.
