- Миша, посмотрите на меня! Я все та же.
Репнин медленно обернулся. Девушка смотрела на него полными слез
глазами. Анна уже успела переодеться в черное платье и снова
казалась благородной воспитанницей покойного барона, словно это не
она несколько минут назад извивалась в бесстыдном танце, а кто-то
другой.
Губы князя дрогнули в усмешке:
— Разве?! Вы уверены, что я вижу перед собой прежнюю
Анну? Ту, которую полюбил всей душой? Я вижу перед собой те же
глаза, слышу тот же голос, только теперь мне известно — это
крепостная актриса, а не благородная девица. Браво, мадемуазель!
Ваш спектакль, устроенный вместе с Корфом, удался на славу!
Представляю, как вы веселились, обдумывая свой план. Еще бы —
дворянин у ног крепостной.
Дальше говорить он не смог: рану нещадно саднило, голова кружилась,
и Михаил, пошатнувшись, оперся на одну из колонн.
— Михаил Александрович, что с Вами?! Вам плохо?!
Голос девушки был полон тревоги, только она теперь казалась ему
такой же фальшивой, как все в этой актерке.
— Не подходите ко мне! — собрав остатки сил,
Репнин направился к своему коню, которого Григорий подвел к
крыльцу. Превозмогая боль сел в седло, но тронуться не успел.
— Прошу Вас, выслушайте меня! — рука Анны судорожно
вцепилась за уздечку.— Выслушать очередную ложь? Увольте,
сударыня! — с этими словами князь пришпорил коня.
— Подождите! — девушка все еще надеялась объясниться,
но всадник, рванувшись, взял с места в галоп.
Понукая жеребца, Репнин ни разу не обернулся. Он не видел,
как Анна, не удержавшись, упала на колени в осеннюю грязь, да так и
застыла. Ей казалось — она умирает от горя и безысходности.
Девушка не понимала, что ей говорит подошедшая Полина, не слышала
ее злорадного смеха. Анна смотрела, как удаляется князь, увозя с
собой последнюю надежду на счастье. Единственное, что жило в
ней — заунывная мелодия, под которую ей пришлось танцевать,
она звучала в голове, сводя с ума. Медленная, тягучая музыка снова
возвращала ее назад, в ярко освещенную столовую, где она пережила
самый большой позор в своей жизни.
Анна вцепилась в виски, не желая слышать ее больше. Ей
хотелось выть во весь голос, заглушая боль и отчаяние, но сил ни на
что не было. Девушка только тихо поскуливала, словно щенок,
выброшенный хозяевами за ненадобностью. Сейчас Анна не чувствовала
холода, не видела ничего вокруг, ей казалось — она осталась
совсем одна в кромешной темноте, которая окутывала ее плотной
пеленой, не оставляя свету ни малейшего шанса. Погруженная в
отчаяние девушка даже не поняла, что происходит, когда сильные руки
оторвали ее от земли.
Владимир в одиночестве сидел за столом, глядя перед собой
невидящим взглядом. Недавнее унижение Анны не принесло желанного
облегчения, скорее наоборот. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы
понять — он проиграл эту войну с отцовской воспитанницей. Гнев
Оболенского, растерянность Мишеля и отчаяние во взгляде Анны камнем
лежали на душе. Сергей Степанович уже выразил свое отношение к
этому фарсу, отчитав его, как нашкодившего мальчишку, а впереди еще
объяснение с Репниным.
Сейчас князь ушел, но вернется обязательно, вот тогда
придется отвечать за свою выходку сполна. К тому же, если Михаил не
простит его, о многолетней дружбе придется забыть. Об Анне ему и
думать не хотелось, вернее о том, каково ей сейчас. Корф даже
представить себе не мог, что он должен будет сделать для искупления
своей вины.
Барон в бессильной ярости ударил кулаком по столу. Хотелось
крушить все вокруг, вымещая злость на весь мир, на упрямую холопку,
на друга, который не понял его, хотя Владимир старался только ему
во благо. Ведь неизвестно, куда бы его завела любовь к крепостной.
Выходит — он был прав, во всем прав. Тогда почему так гадко на
душе?
