Asian Touch

Правило четвертое: спустя несколько дней отправь ей сообщение. Галантно извинись за недоумение с оперой и пригласи в ресторан, чтобы сказать ей что-то важное.

- Добрый вечер, господин, − вышколенный официант понимающе кивнул, проводя Сун Хвена в VIP зону. Приглушенная музыка, строгий стиль модерн – конечно, не ее аляповатая эклектика, зато очень, очень дорого. 

Правило пятое: убедившись, что все готово, ускользни перед самым ее приходом, оставив на столе письмо. Намекни, что сходишь по ней с ума, но некоторые обстоятельства мешают вам быть вместе. Пусть проведет ужин в раздумьях, потягивая шампанское и гадая «быть -или -не - быть» на своих любимых мидиях.

Оглядев комнату в последний раз, Сун Хвен отодвинул зеркальную панель – и замер, налетев с ходу на пронзительный взгляд Хэ Рим.

- Ну что, господин психолог, - одарила она его зловещей улыбкой. – Повеселимся сегодня?

- Госпожа, госпожа, смотрите! Вон он идет!

Появление Синьи в женском наряде вызвало настоящий фурор на базарной площади. Немало не смущаясь, тот вальяжно вышагивал в своей необъятной шелковой юбке, помахивая вышитым платочком.

- Я проиграл! – периодически восклицал он в ответ на изумленные взгляды и смешки горожан. – Да, представьте себе. Проиграл женщине!

Чжоу Ин покатывалась со смеху, наблюдая с балкона закусочной. Синьи был хорош, просто бесподобен. Даже она не смогла бы так жестоко подшутить над ним.

- Ничего, смейся, смейся, − зыркнул на нее юноша. −  Придет время, и я с тобой еще поквитаюсь

Безумная – или притворяющаяся таковой – Хаолань вовсю резвилась в саду. Беззаботно напевая, прогуливалась по саду, обрывая на ходу все цветы, которые только ей попадались. То вдруг бросалась ловить кузнечиков, или валялась на солнышке, немало не заботясь о том, что всем проходящим слугам видны ее нижние панталоны.

- Надо же, интересно, до какой степени ты готова опуститься? – г-жа Го брезгливо подобрала одеяние, когда эта умалишенная простушка принялась цепляться за нее, воркоча «мама! мамочка!» той, что собственной персоной приказала бросить ее мать в колодец. По знаку госпожи слуги оттащили Хаолань прочь и бросили в свинарник, прямо на кучу неубранного навоза.

- Посмотрим, как ты теперь запоешь.

Скуксившаяся было девушка быстро освоилась со своими новыми товарищами. Трава в свинарнике была не хуже, чем ухоженные лужайки перед домом. А что касается вони…

- Весело! – закричала она, неожиданно бросаясь с полными пригоршнями грязи на завизжавшую Сююй. – Весело, как же мне весело!

- Откройте лицо, госпожа.

Принцесса помедлила. Казалось, белоснежная вуаль была ее последней защитой, укрытием, в котором она надеялась пережить ненавистный прием.

Жены и наложницы невольно выдохнули, когда их взору открылась непривычная красота восточной красавицы. От природы яркие губы и тонкие черты лица, соболиные брови и невыразимо глубокие темные глаза под густой сенью ресниц – даже император на миг замер, и рука его непроизвольно сжалась, заставив побелеть кожу под нефритовым перстнем-оберегом.

- Я слышала, ваше племя славится своими танцами, – поспешила нарушить неловкое молчание вдовствующая императрица. – Не порадуете ли нас?

Принцесса надменно подняла подбородок, но отказать не осмелилась. Там, за тысячи миль, на милость императорских войск остался ее народ. Ради их будущего блага, сегодня ей предстояло вытерпеть это унижение. Последний, лебединый танец – в память о погибшем женихе…