Жар разлился по всему телу. По
каждой клеточке словно пробежались огненной волной. А потом вдруг
всё схлынуло, и повеяло холодком. Покрывшаяся испариной кожа,
теперь пошла мурашками, и без того участившееся дыхание, стало еще
более быстрым и прерывистым. Девушке отчаянно хотелось увидеть, что
с ней делают, что происходит вокруг, но на глазах была плотная
повязка, полностью скрывающая мир вокруг.
- Расслабься, мы слишком долго к
этому шли, чтобы в процессе мучиться неуверенностью. В данный
момент есть только мир ощущений, есть ты и я и больше никого, -
сказал низким голосом мужчина, параллельно покрывая тело девушки
поцелуями и царапая ее нежную кожу своей отросшей щетиной.
Его партнерша лежала обнаженная на
черных шелковых простынях, что так ярко оттеняли ее молочно-белую
кожу. Аккуратная грудь девушки тяжело вздымалась, дразня смотрящего
на нее мужчину, а руки были надежно связаны. Такого было его
условие. Ни зрения, ни свободы действий. Зато взамен она окуналась
в глубокое озеро чувственности, занырнув один раз в которое, больше
не захочется плавать на поверхности…
- Ааа! Который час? Я проспала? –
девушка резко подорвалась с кровати. – Фух. Еще нет, к счастью.
Снова этот сон. Явно пора что-то делать с собственными
гормонами.
Постепенно восстанавливая дыхание
брюнетка приступила к ежеутренним делам, тщательно отправляя
картинки из сна подальше внутрь мозга и искусно блокируя их там,
так, что до следующего подобного эпизода она ни разу не вспомнит о
нем.
Девушка одернула строгую юбку и
взяла с полки любимую красную помаду. В министерстве работали
сплошь чопорные напыщенные индюки, яро выставляющие себя
пособниками чести и морали, и они не терпели одежду, выходящую за
рамки дресс-кода. Строго говоря, они вообще ничего не терпели, что
хоть немного отличалось от них, своим прощая многое, а чужакам
ничего. И ярко-красная помада девушки была своеобразным молчаливым
вызовом окружающим ее людям. Мол, смотрите, вы так и не приняли
меня в свой круг, не считаете нужным относиться ко мне, как к
равной, несмотря на то, что я собственным трудом не один год
пробивалась к вам на самую верхушку, так и я не буду чтить ваши
устаревшие и давно покрывшиеся пылью правила.
Джоанн Арткинс в последний раз
бросила на себя взгляд в зеркало, подхватила изящную лаковую
сумочку и вышла за дверь маленькой квартирки, находящейся на самом
верху старого многоэтажного здания. Не смотря на не первую свежесть
застройки, девушка очень гордилась своим жилищем, гордилась тем,
что в двадцать семь лет самостоятельно смогла приобрести квартиру,
своим умом и трудолюбием. А никак не умением красиво раздвигать
ноги и делать глубокий минет, как поговаривали про нее сплетницы на
работе. Но Джоанн была выше этого, она давно научилась отделять
зерна от плевел и понимала. Что о ней так говорят от зависти, ведь
не у них в собственности недвижимость в старинном здании в самом
центре города. И не их соседи уважаемые академики волшебного мира,
отошедшие от активных дел.
Кстати, с соседями девушка
практически не пересекалась, сказывался слишком разнящийся с ними
режим дня. Но когда такие встречи все же проходили, они всегда были
наполнены приветливостью и дружелюбием. Ее великим соседям было
действительно наплевать на то, что перед ними «выскочка»,
неизвестно какими путями пробившаяся в главные инспекторы
министерства. Не иначе как зелье забвения сварила и напоила им все
свое начальство.
Такие слухи тоже ходили вокруг
Джоанн Арткинс. Но были также далеки от правды, как и все прочие.
Истина, как обычно была во много раз проще и прозаичнее, нежели
придуманные людьми истории.
