Папа называл меня Кудряшкой. До сих пор слышу его мягкий голос, чувствую ветер, развевающий мои длинные локоны, когда он кружил меня. А мама всегда заботилась о нас с папой. Нам нравилось устраивать пикники и запускать бумажного змея.
–Беги, беги! Софи, надо бежать быстрее, чтобы он не падал.
–Ну вот, папочка, он упал.
–Пусть, не страшно, Кудряшка. Мы снова его запустим.
–А ему не больно, папочка? Змей не ушибся?
–Больно? Ну, может, и больно. Падать всегда больно. Главное, найти силы, чтобы подняться. Если он сможет подняться вновь, то он станет только сильнее. Он будет парить ещё дольше, вот увидишь.
–Получается, папочка, смотри. Он летит. Он стал сильнее!
Я бы хотела стать сильнее, как бумажный змей. И я стану, папочка, ради тебя и мамы. Я вас очень люблю. Порой мне кажется, что вы никуда не ушли, что вы все еще со мной. Обещаю вам, что узнаю, кто это сделал, узнаю, кто отнял вас у меня…
–Софи, дорогая, как ты? Выглядишь уставшей, – молодой человек с тревогой смотрел на девушку. Её карие глаза казались еще больше на осунувшемся лице, на веках отпечатались синяки, темные волосы длинными волнами хаотично спадали на лицо и плечи.
–Я плохо сплю. Слишком много мыслей.
–Я сварил тебе кофе. Может, придаст немного бодрости. Нам нужно поговорить по поводу галереи.
–Спасибо, Уилльям. Ты так добр ко мне. Что по поводу галереи?
–Взгляни на список проданных экспонатов. Я уже занялся составлением нового каталога для выставки, но хотел попросить тебя присоединиться. Было бы здорово пополнить коллекцию твоими работами. Популярность нашей галереи растёт!
–Но я не уверена, что смогу помочь тебе в этом. Точнее, я ещё не готова писать. Когда беру в руки кисть, вспоминаю маму за работой. Она с головой погружалась в творчество, иногда работала до рассвета. А я не могу отогнать от себя мысли о случившемся. Что я напишу?
–Понимаю тебя, Софи. Знаю, что это не утешение, но мне тоже их не хватает. Я им многим обязан.
–Я думаю, они были бы тебе благодарны, как и я, если бы знали, что ты заботишься о галерее и обо мне. Прости, что свалила на тебя все заботы.
–Может, если ты снова начнёшь писать и оставишь свои мысли хотя бы на время, дело сдвинется с мёртвой точки? Ты немного отвлечешься, развеешься. Я не настаиваю, но желаю твоего скорейшего возвращения к работе.
–Возможно, ты прав. Я обещаю, что попробую.
–Спасибо, Софи. Пей кофе, а я отправлюсь в галерею. Позже созвонимся.
–Благодарю, Уилл. Доброго тебе дня!
Софи оперлась на закрытую дверь и закрыла глаза. Она понимала, что надо собраться. Уилльям прав, работа поможет ей в этом. Прошёл почти год с тех пор, как она похоронила родителей. Софи больше никогда не увидит их улыбающимися, смеющимися, жизнерадостными, живыми. Девушка закрыла лицо руками. Хотелось заплакать, чтобы ей стало хоть немного легче, но слёз не было. «Пора возвращаться», – с этой мыслью она направилась в кладовку за мольбертом, холстом и кистями.
Некоторое время Софи сидела неподвижно, уставившись на чистый холст. Ей не хотелось идти на поводу новых веяний искусства, ей требовалось выразить боль, поселившуюся в её сердце, чтобы холст забрал хотя бы часть этой боли. Она и сама не заметила, как он начал заполняться очертаниями, формами, цветами… Картина получалась довольно мрачная: женщина склонилась над озером, в котором отражался весь мир, но её глаза были мертвы. Она не видела чудесный пейзаж, отзеркаленный на водной глади, в её глазах была лишь пустота.
Софи втянулась в работу, чему Уилльям был рад. Они не были родственниками, но он принимал участие в её жизни. По правде сказать, ближе, чем он, у неё никого не осталось. Уилльям, широкоплечий молодой человек невысокого роста, появился на пороге галереи, принадлежавшей её родителям, когда Софи было 15. Его светлые, будто водянистые, глаза горели энтузиазмом, он с таким усердием погружался в работу, что нередко забывал о еде и об отдыхе, его русые кудри были вечно взъерошены. Софи относилась к нему как к старшему брату, они были очень близки. И сейчас он единственный, кто заботится о ней. Если бы не он, что бы с ней стало? Как-то Уилл сказал ей: «Слабые люди решают покончить с собой лишь бы не оставаться наедине со своими проблемами. Ты потеряла родителей, Соф, я даже не могу представить, что ты сейчас чувствуешь. Но ты никогда не была слабой. Ты всё преодолеешь и будешь продолжать жить и радоваться жизни, а я буду рядом».
