«Ты бы согласилась ежедневно принимать то количество лекарств, которое ты даешь ребенку?»
Возможно, всё началось именно с этой отрезвляющей фразы, озвученной моей матери ее младшей сестрой. Созревшее же потом решение, отказаться от приема лекарственных препаратов и от обращений к врачам официальной медицины, явилось отправной точкой всей последующей истории.
На дворе стояла поздняя осень 1991-го: мне было чуть более восьми, моей сестре – около пяти лет. Примерно тогда в нашей семье взяла свое начало еженедельная традиция проводить очистительную процедуру с помощью «клизмы» или кружки Эйсмарха, после которой следовал один день голодания, завершавшийся такой же очистительной процедурой, – наслаждаться приемом пищи можно было только потом.
Спустя пару лет «клизма» была дополнена «прочищением желудка» – мероприятием, наводившим на меня первое время настоящий ужас. Состояло оно в следующем: в литровую кружку воды добавлялось определенное количество уксуса или марганцовки, все это размешивалось; далее полученный коктейль надлежало выпить, чтобы спровоцировать рвоту; засунуть в рот два пальца, и с помощью воздействия на малый язычок «освободить желудок» путем понятного процесса.
Если сначала я еще пыталась честно, но без особого энтузиазма выполнять все эти процедуры (вообще все происходившее со мной в детстве я воспринимала или с «овощной» покорностью или, ненадолго взбунтовавшись, – с неубедительным инфантилизмом), то потом сочла необходимым разными, совершенно маразматическими на посторонний взгляд, средствами упрощать до минимума их выполнение.
Примерно в тот же период, мама как раз уволилась с работы, чтобы посвятить себя целиком нашему воспитанию, и мы втроем начали «изучать» Подмосковье: выбирали какой-нибудь город и ехали в него для ознакомления на местности. Все бы ничего, но тогда же возникла традиция «ходить босиком», будь то город, транспорт или лес. На нас показывали пальцами, странно смотрели, что заставляло меня чувствовать себя «не в своей тарелке», как минимум, не говоря уже о весьма сомнительной пользе подобных хождений, о которой я, правда, даже не задумывалась.
Но неприятные моменты на этом не заканчивались: отсутствие денег вынуждало нас не оплачивать проезд как в электричке, так и в метро. И тут взяла свое начало еще одна традиция, ежедневно (если пройти за турникеты другим способом не получалось) «выклянчивать бесплатный проход у контролера», обострявшая мое чувствование пребывания меня «не в своей тарелке». Пока мама, часто на повышенных тонах, или просто вследствие ее громкого голоса, объясняла контролеру любого вида транспорта и так «очевидные» факты, предоставлявшие в наше распоряжение право пользоваться бесплатным проходом за пределы пропускных пунктов, я, стоя рядом, ощущала на себе любопытные взгляды проходивших мимо пассажиров, что совсем не казалось мне приятным.
В тот же период у мамы появилось «чувство», что за нами «ходят», а в нашей квартире «бывают», впоследствии ставшее уверенностью. Должна заметить, что подкрепляя его своими глупыми выдумками (за которые в назидание я сполна расплатилась в дальнейшем, но которые на тот момент неосознанно воспринимались мной как захватывающая игра, где мои «важные сведения», подтверждавшие подобное положение вещей, были нужны и заодно давали мне ощущение собственной значимости), я поощряла развитие этого «чувства», не соображая к каким последствиям может привести мое добровольное потакание маминым фантазиям.
Вообще придумывание всякой ахинеи явно меня занимало. Наслушавшись маминых рассказов о ее непростой жизни в квартире свекрови и свекра (более трех первых лет моей жизни прошли в тот же период в той же квартире), я стала сочинять такую, реально омерзительную, галиматень о бабушке с дедушкой, что просто удивительно, как мама во все это верила, вместо того, чтобы устроить мне душеспасительную взбучку, дабы у меня отпала охота на людей наговаривать.
