Адалана Фэйн была видной девицей с круглым гладким лицом, высокими скулами, пухлыми алыми губами и густыми бровями вразлёт. Глаза не глаза – две тёмные бездны. Чувственный, устало-нежный взгляд был её козырем. Мягкая, высокая, полная грудь. Вьющиеся волосы до плеч льняного цвета. Одним словом – идеал. Неудивительно, что семнадцатилетнюю англичанку быстро заметило модельное агентство и предложило сотрудничество. Её менеджер позаботился, чтобы к середине восьмидесятых личико юной Фэйн украшало сотни обложек журналов, улыбалось прохожим с билбордов и телевизионных экранов. За ней гонялись поклонники, медиа-студии и сутенёры, которые вымаливали автографы и валялись в ногах с готовыми контрактами. Внезапная слава вскружила бедной школьнице голову. Она соглашалась на любые съёмки, стала рекламировать собачий корм, жевательную резинку, презервативы и сигареты, обручилась с пятидесятилетним голливудским актёром и в девятнадцать бросила богатого старика, о чём рассказала в очередном интервью. Иначе говоря, Лана Фэйн стала суперзвездой. Ей мнилось, отныне так будет всегда. Её лицо будет висеть над кроватями вместо икон и на фонарных столбах вместо объявлений о пропавших животных. Но в неоновом Лондоне всё меняется с бешеной скоростью. Через два года про Фэйн забыли. На шоу стало модным приглашать жертв домашнего насилия, а на этикетках консервных банок вместо её улыбчивой мордашки принялись рисовать нечёсаных рок-звёзд с подведёнными глазами и проколотым языком.
Неврастении было не избежать, и на помощь бывшей модели пришли сначала антидепрессанты, а позднее амфетамины. Блестящий успех сменили регулярные истерики и припадки, щёки её совсем ввалились, неестественно большие глаза стали тускнеть. Лана выглядела чудовищно: в изуродованных гниющих лицах зомби из фильмов ужасов и то было больше жизни, чем в ней. Менеджер счёл новый облик Ланы гениальным и похвалил девушку за сообразительность. Фэйн отправили на очередное ток-шоу вместе с другими зависимыми подростками, сняли ряд выпусков о её трудном детстве с матерью-проституткой и отцом-алкоголиком и украсили кошачьи консервы и пивные бутылки её мёртвым взглядом.
Когда у Адаланы случился очередной нервный срыв, её временно определили в клинику на лечение невроза и депрессии. Именно в клинике она узнала от пациентов, что таблетки лучше усваиваются с алкоголем. Это открытие окрасило её жизнь новыми красками. Следующей стадией была токсикология. Затем – учёт в психиатрической больнице. Ни о какой карьере речи уже не шло. Одиозное поведение, пристрастие к выпивке и наркотикам, частые попытки бежать привели Адалану в отделение для буйных больных. Там она и познакомилась с Чарли.
Произошло это в один приятный сентябрьский день, когда у Адаланы было почти что хорошее настроение. Она сидела на скамейке во дворе и курила, праздно наблюдая, как больные играют на траве, бегают, дерутся и блюют. Это называлось «временем прогулки». Сигарета дрожала в её руках. Какая это уже за сегодня?..
– Привет, ты такая красивая.
Адалана вздрогнула. На другом конце скамейки сидел парень. Сутулый, черноволосый, невысокого роста. Голова его была опущена. Как он вообще очутился в женском корпусе?
– Чё надо? – презрительно спросила девушка. Юноша не шелохнулся. Она молча докурила сигарету, небрежно потушила её о скамейку и бросила на газон. Полезла в карман за следующей. Но пачка была пуста. «Чёрт!» – вырвалось у неё. Сидевший рядом парень встрепенулся и уставился на девушку. Он оказался очень милым. Будь у него чистая одежда и не такое измождённое бледное лицо, Адалане бы он пришёлся по вкусу, однако тёмные круги под глазами, впалые щёки и непрестанно дрожащие поджатые губы уже стали неотъемлемой частью его внешности ввиду регулярного приёма нейролептиков. Единственной чертой, отличавшей его от зомби, были огромные ярко-синие глаза – круглые, живые, вечно что-то ищущие, судорожно бегающие из стороны в сторону. Это был взгляд испуганного ребёнка, отчаянно пытавшегося забыть кошмарный сон. Адалана тут же смягчилась.
