Поэты погибали на дуэлях,
нередко их лишали жизни в тюрьмах,
в себя стреляли, вешались в отелях,
в атаках умирали и при штурмах.
Но есть один, на прочих непохожий,
подобно белой, средь других, вороне,
чью славу невозможно приумножить,
он пал в жестокой схватке, в обороне.
Вновь возвратившись в Персию недавно,
чтоб разговор вести с Аббас-мирзою,
зарезан был в одном бою неравном,
и был вдовы младой омыт слезою.
Изрядно изучив востока нравы,
от персиян хорошего не чая,
он прислан как посол своей державы,
чтоб отстоять условия Туркманчая.
С персидскою казной была проблема,
ее не смог решить бы и Конфуций.
Пришлось все драгоценности гарема
отправить в счет уплаты контрибуций.
Защиты ищут у посла армяне,
хотят под покровительство России,
мечтают оказаться в Ереване,
и ждут спасенья, точно от мессии.
С народом он общается без страха
и всем подряд оказывает помощь,
а в их числе и казначею шаха,
в Дипмиссию явившемуся в полночь.
Чернь яростью давно кипит в столице,
кричат на минаретах муэдзины,
безумье, гнев и ненависть на лицах,
камнями наполняются корзины.
Толпы тупой слепое недовольство
умелою рукой Аллахяр-хана
направлено на русское посольство
недалеко от центра Тегерана.
По улицам несутся и проулкам
размахивая саблями, ножами,
и это не воскресная прогулка,
трещат ворота, лишь на них нажали.
Сто тысяч лезут сверху, сзади, сбоку,
уже в дверях, уже ползут по крыше…
– Во имя и Аллаха и Пророка,
убить кяфира! – рев повсюду слышен.
За залпом залп – грохочут карабины,
каза́ки отступают шаг за шагом,
парадный зал – уже одни руины,
но миссия сражается с отвагой.
– Тут о спасении быть не может речи,
стреляя в то́лпы диких моджахедов,
жалея, что нет пушек и картечи,
азартно восклицает Грибоедов.
Зарядов нет, он персов рубит шашкой,
вдруг крыша от разрыва задрожала,
слуга его растерзан, верный Сашка,
и в грудь послу вошли кинжалов жала.
Ему стекло в оправе раскрошили,
и золото мундира рвали с мясом,
и головой на пике люд смешили,
и труп таскали с криками и плясом.
Три дня подобной бешеной забавы,
похмелие резни́ прошло не сразу,
потом достали тело из канавы,
за жизнь поэта, заплатив алмазом.
