Чертова погода. Хотя чего еще ожидать от северного российского
города в ноябре? Но поскольку я была человеком подневольным, в
любую погоду мне следовало выдвигаться с утра пораньше на
работу.
Трудилась я в одном из третьеразрядных отелей, коих в последние
годы расплодилось у нас в городе в невиданном количестве. Но хоть
отельчик и был на мой взгляд третьеразрядным, владелица его точно
так не считала.
Владелицу звали Анжела Петровна, и ненавидела я ее больше всего
на свете.
От слона ей досталась грациозная походка, от бегемота -
потрясающий аппетит, а от павиана — громкий визгливый голос,
удивительная наглость и стремление ярко краситься в любое время
суток.
Выглядела Анжела Петровна как ходячая пародия на советскую
продавщицу. Плохо осветленные желтоватые локоны были залачены
намертво и для надежности скреплены яркой заколкой с разноцветными
сверкающими каменьями. На губах всегда красовалась яркая бордовая
помада, а на веках — кричащего оттенка синие или золотые тени. В
ушах, на руках, и шее сияли камни вперемешку с золотом, а пышные
телеса обтягивал шелковый спортивный костюмчик явно меньшего чем
надо размера.
Говорила Анжела Петровна томно, как бы неохотно, но без конца
курила. Причем и сигареты у нее были с претензией — длинные,
коричневые и жутко воняли. Она считала, что травами и цветами, а я
— что старухой Изергиль при смерти. Впрочем, своими соображениями
по поводу запаха ее парфюма я с ней не делилась, точно зная, что
вряд ли мы придем к консенсусу.
С моей начальницей можно было более-менее сносно существовать
только в одном случае - безоговорочно с ней соглашаясь. Или хотя бы
не возражая. Но первое лучше.
Я же, будучи от природы молчаливой, выбрала тактику
невозражения. И на все ее нападки, вопросы и претензии просто
склоняла голову, делая вид, что усердно работаю. Тружусь на благо
родного отеля «Приют ночного странника». Уж не знаю, где она
откопала это ужасное название, не иначе как в одной из тех книжонок
в мягких обложках, где пишут всякую романтическую чушь.
Впрочем, работа моя была не так уж плоха. Конечно, когда не
попадались пьяные постояльцы. Или злые. Просто злые на весь мир,
без особого повода. Пока я еще не пришла к твердому выводу, кто
хуже — злые или пьяные.
Зато Анжеле Петровне было все равно. Ее интересовало только,
есть ли у них, у постояльцев деньги. Все остальное не имело
значения. Именно так она и говорила, пытаясь время от времени учить
меня своей жизненной философии.
Катька, ты дура — говорила она порой, тряся в воздухе пухлыми
пальчонками с приросшей к ним вонючей сигареткой — ты почему опять
нахамила гостю?
Которому? - тихо спрашивала я, не поднимая головы.
Из восемнадцатого номера, который вчера заехал, с дамой.
А, этот — равнодушно пожимала я плечами — так он пьяный был, лез
ко мне, приставал, прямо при этой своей... даме.
Из меня с трудом вылезло слово «дама», поскольку подруга гостя
меньше всего на нее походила. Возможно, он тайный благотворитель и
по пути в отель заехал в приют для бомжей, где и познакомился с
«дамой». Но эти мысли я тоже благоразумно не стала озвучивать
начальнице.
Вообще-то мне было все равно, где наши гости находят своих
избранниц, пусть хоть инопланетянок приводят или сами ими будут.
Лишь бы меня не трогали.
- Ну и чего? — протянула Анжела Петровна — приставал, подумаешь,
принцесса ты что ли?
Я промолчала, потому что не говорить же ей, что если я не хочу
иметь дело с первым попавшимся мужиком, это не значит, что я
принцесса.
Конечно, не принцесса — злорадно захихикала начальница — а
мальчика зачем-то напугала. Нет бы отшила культурно, как полагается
умной девушке, а ты ему синяк поставила.
Синяку идет синяк - подумалось мне, и вдруг стало смешно. В
конце концов, какие черти держат меня на этой треклятой работе? Тут
я вспомнила какие, и сразу сникла.
