Выныриваю из лужи. Отплевываюсь с зажмуренными глазами. Руками и
ногами болтаю в грязной воде. Стараюсь, чтобы она не попала в рот.
Не хватало ещё подхватить тут какую-нибудь заразу. Но всё-таки
жидкость попадает на язык. Странно, но я совсем не чувствую песка и
вони. Наоборот, вода оказывается приятной на вкус. Ловлю себя на
этой мысли и вспоминаю, что наступила в лужу и провалилась, видимо,
в открытый канализационный люк, поэтому сразу же начинаю кашлять,
не прекращая грести руками наверх, помогая ногами, как лягушка.
Левая рука касается чего-то твёрдого, и я хватаюсь за какой-то
выступ. Как дельфин, выныриваю на него и разлепляю глаза, чтобы тут
же их закрыть, прекращая барахтаться. Но открыть глаза всё же
приходится, потому что вода странным образом уходит, и мне
становится прохладно.
Осматриваю себя. Вся моя одежда исчезла, словно растворилась.
Как такое возможно?
Я поджимаю колени и обхватываю себя руками, прикрывая грудь.
Мокрые волосы неприятно прилипают к лицу и спине. Оглядываю место,
где очутилась.
Это точно не оживлённый проспект, где я переходила дорогу,
вспоминая ленивого ученика и его родительницу, а также угодливого
директора, из-за которых решила уволиться из школы. И ведь
уволилась же! В разгар учебного года подала заявление, но мне
быстро нашли замену. Так что угрызениями совести можно не
мучиться.
Помещение представляет собой грот, переходивший в комнату с
высоким потолком и поддерживаемый тремя круглыми колоннами. В гроте
находится неработающий фонтан, в котором я сейчас и сижу.
Неработающий, потому что из скульптуры в центре, под которой
сжимаюсь, чтобы скрыть побольше своих «прелестей», вода не течёт.
Наоборот, жидкость впитывается в странную композицию: словно
выходящих из волн три девушки, над которыми возвышается старец.
– Добро пожаловать на королевский отбор!
Мужской голос отвлекает меня от рассматривания необычной
скульптуры. Поворачиваю голову и вижу пожилого мужчину, убелённого
сединой, с длинной бородой. Одет он просто: бежевая ряса, в широких
рукавах которой виднеются узкие рукава серого подрясника. Из-под
длинного облачения выглядывают пальцы босых ног. Священник стоит на
каменных плитах без обуви.
Рядом со старцем стоит мужчина в военной форме, белых штанах и
синем кителе. Судя по нашивкам, эполетам и аксельбанту, офицер или
его звание ещё выше. В воинских чинах я не разбираюсь.
Военный так смотрит на меня, что по спине бегут мурашки, и я
передёргиваю плечами. Неприятный тип. Хотя внешне привлекателен:
блондин, короткая светлая борода, голубые глаза, оттеняемые синим
кителем. Высокий, с выправкой и широкими плечами. В нём чувствуется
порода.
Мой взгляд возвращается к старцу, терпеливо ожидающему, пока я
рассмотрю их. И до моего мозга, заторможенного после недолгого
кислородного голодания, доходят слова, произнесённые
священником.
– Какой отбор? – хрипло переспрашиваю я, облизывая пересохшие в
раз губы. – Я же улицу переходила и наступила в лужу. Я ж не знала,
что там скрывается открытый канализационный колодец, – поясняю, всё
ещё не веря в происходящее, да и сидеть голой перед двумя
мужчинами, пусть один из них и аскет, мало приятного.
– Почтенный Сава, может проведём ещё один призыв? – голос
солдафона оказывается низким, глубоким, с вибрирующими нотками. –
Мудрейший, кажется, эта судья не обладает необходимым уровнем
интеллекта для честного судейства.
Правда, интонации совершенно не подходят к чарующему баритону.
Да и намёк на мои умственные способности и отсутствие необходимых
физических данных мало вяжутся с привлекательной внешностью
офицера.
– Не торопись, мальчик мой, – останавливает Сава военного. – Мы
не вправе отвергать дар богов.
