- Следующая – Татьяна, - Алла Константиновна кивнула на сумочку,
которую Таня прижимала к груди.
Таня покорно расстегнула молнию. Из сумочки на стол посыпались
разные мелочи. Таня удивилась – как, оказывается, много всего
влезает в её небольшую сумку! Тут и расчёска, и заколка со
сломанным крепежом, футляр для очков, бумажные салфетки, монеты и
несколько купюр. Что-то блеснуло среди монет. Хозяйка, Алла
Константиновна, длинным острым ногтем презрительно отодвинула в
сторону монеты.
- Неожиданно, - протянула она.
Взяла со стола серьгу, встряхнула, скидывая с замочка растянутую
зелёную резинку для волос. Бриллиантовые грани на крупном камне
сережки заиграли солнечными зайчиками, отражая свет от люстры.
Серьга была тяжёлая, старинная, эту пару Алле Константиновне
несколько лет назад подарил покойный муж.
Надевала она их редко, но сегодня решила принарядиться –
приезжал выразить свои соболезнования деловой партнёр мужа с
дочерью. Не могла же Алла выйти к ним абы как! Траур трауром, а
внешний вид – прежде всего. Она теперь вдова, тем более должна
выглядеть респектабельно, чтобы никому в голову не пришло, что её
материальное положение хоть немного пошатнулось. Да и на дочь
партнёра, Нору, она хотела произвести впечатление – были у Алла
Константиновны на неё кое-какие планы.
Алла Константиновна не сразу заметила, что одна из серег выпала
из уха. Она не переживала – серьга в доме, её обязательно найдут.
Как только партнёры ушли, начались поиски, которые неожиданно
затянулись до вечера. Искали все, вплоть до повара и садовника, но
найти не смогли.
Оставался только один вариант – кто-то из прислуги увидел
серьгу, поднял и оставил себе.
Алла, недолго думая, приказала всем присутствующим в доме
вывернуть карманы и сумки. Возражать никто не посмел, люди решили,
что уж лучше так, чем остаться под подозрением.
Таня хотела возмутиться, но мать, Ольга, взглядом показала, что
ей лучше промолчать и выполнить приказ.
Не важно, что она не заходила в хозяйскую половину, весь день
они вдвоём мыли стеклянные стены веранды. Сказали принеси сумку –
значит принеси.
Алла Константиновна взяла серьгу, неторопливо, не сводя с Тани
взгляда, вставила её в мочку уха.
- Ну? – тихо, чуть с придыханием, спросила хозяйка. – Что ты
молчишь? Не получилось, да?
- Я не брала! Я даже не заходила в дом сегодня! Мы же веранду
мыли! Послушайте, ну как я могла найти вашу серёжку? Я вас сегодня
не видела вообще!
- А я тебе скажу – как! - неожиданно заорала Алла
Константиновна. – Я потеряла её в доме, а ты нашла. Нашла и
подумала – зачем отдавать хозяйке? Это же целое состояние – столько
денег! Ну поищут, поищут, всё равно не найдут. А ты потом её
тихонько продашь и всё – никто никогда ничего не узнает!
- Алла Константиновна! – Ольга хотела заступиться за дочь, но
хозяйка не дала ей сказать ни слова.
- Тебя не спрашивают, - бросила она. – Надо бы, конечно, полицию
вызвать, но не хочу перед знакомыми позорится. Скажут, мол, вот что
теперь с Мекеровыми – как хозяина не стало, прислуга сразу от рук
отбилась.
Таня не была прислугой Аллы Константиновны. Ольга, её мать,
работала в доме. Считалась домработницей, а на деле выполняла всё,
что прикажут. Сделать уборку, помочь приходящему раз в неделю
садовнику, съездить в магазин или отвезти документы в офис – Ольга
всегда была на подхвате.
Она не жаловалась – платили хорошо, а когда работы становилось
слишком много, ей помогала дочь. Таня училась в колледже, сейчас,
летом, у неё было много свободного времени. Правда, большая его
часть уходила на помощь матери.
- Я не брала вашу серёжку, - опрометчиво перебила хозяйку Таня.
– Лучше узнайте, кто мне её в сумку кинул! Не могла же она сама
туда попасть.
