- Дианочка, какой развод, - кричала мама, заламывая руки, в
кухне родительской квартиры пахло Корваланом. – Все мужчины рано
или поздно ходят налево, ну сходил один раз. И что? Для них это
иногда необходимо, чтобы понять, как хорошо ему живется с родной
женой.
- Мам, как я могу лечь с ним в постель после того, как его
стручок побывал во рту секретарши! – возмущалась Диана.
- Ай, вай! Устрой ему скандал, побей посуду, потом отмочи его
стручок в марганцовке, и живите дальше. Мы все через это проходили,
- возмущается мама.
- Может вы жили так, а я так не хочу. Не хочу ждать его с
работы, когда он задерживается, и думать, кого он шпилит в этот
вечер: у него на десерт Сусанна, а на ужин Ангелина, а может Инна
ему помогает расслабиться.
- Вай! Девочка! Да какая разница, кого муж шпилит, главное, что
он приносит все деньги домой, - машет руками мама.
- Да он оказывается еще тот ходок, мама, он сует свой стручок во
все подходящие дырки, а потом тащит заразу в дом, мне еще болячек
не хватает, - возмущается Ди.
- Своди его к нашему знакомому урологу, Федору Петровичу, он так
ему мозги промоет, а за одним уретру, что надолго отобьет желание
совать стручок по дыркам. Ди, надо бороться за брак!
- Поздно, мама, брака уже нет!
Может мамы наши так и жили, терпя походы своих мужей налево, но
у Дианы был совсем другой характер. Она скорее фарфоровую супницу
натянет на голову своему муженьку и постучит по ней поварёшкой,
разобьёт пару сервизов, чем простит муженьку измену.
Жди, муженек, мести.
Диана не зря носит королевское имя, поплачешь ты у нее кровавыми
слезами.
Диана стояла и смотрела, как секретарша ее мужа, стоя на
коленях, бодро двигает головой, посасывает и причмокивает член
мужа, а над ее лицом нависало пузо Бореньки.
Она зевнула, чуть не вывихнув челюсть. В подглядывании за
любовниками было что-то порочное. И все ж она стояла и смотрела
молча, прокручивая в голове картинку, как подойдет к девке, схватит
ее за выбеленные перекисью волосенки да об столешницу мордой
ударит.
Или лучше будет оттаскать ее по полу? По грязному полу в голом
виде, чтобы она своими сиськами силиконовыми грязь с пола
собрала?
А может испугать их? Вдруг она с испуга хвостик у Бореньки
откусит? Ди даже представила в своих мечтах, как заспиртует хвостик
в баночке и будет показывать подружкам.
Но она оставалась на месте, наблюдая за любовными утехами мужа,
испытывая болезненные извращенно-патологические эмоции. Если бы ей
ещё месяц назад сказали, что она вот так будет разглядывать два
обнаженных тела, она бы этого человека обозвала извращенцем. Но вот
стоит и смотрит, только немножко тошнит от этого, во рту неприятный
привкус. Да мысли не о том в голове гуляют.
Потолстел Боренька, - подумала она. – Вон и брюшко колыхается,
еще годик другой и «зеркальная болезнь», свой хвостик и два тухлых
яичка только в зеркало и рассмотреть сможет.
Вместо поджарого живота и железных грудных мышц теперь висит две
дряблых титьки и довольно волосатый обрюзгший живот. Да и красивая
попа куда-то делась, два сдувшихся шарика не в счет.
Секретарша была худая, аки швабра, с впалым животом, и только
силиконовая грудь неестественно была вздыблена и торчала двумя
конусами вперед.
Белобрысая секретарша и ее муж были абсолютно голыми. На муже из
одежды остались только черные носки, на секретарше не было даже
лоскутка ткани. Все, что раньше служило одеждой, была разбросано в
беспорядке по кабинету.
Боренька выглядел полководцем, воителем, мачо, самцом. Одну ногу
муж поставил на стул, чтобы было удобно, как полководцу, обозревать
поле сражения. Он в последнее время начал очень быстро толстеть, и,
как у всех толстых людей, которые долго проводят время, сидя за
столом, у него бывают проблемы со спиной. Поэтому он частенько
сгибал одну ногу и ставил ее на стульчик или возвышение, когда
приходилось долго стоять, разгружая таким образом поясницу. Было в
этой позе что-то Наполеоновское.
