- Вот тебе, бабушка, и Юрьев день… -
озадаченно мигнула, разглядывая царившую на родном балконе
вакханалию. Клочки бумаги на полу, разодранный экземпляр почти
раритетного «Мира Фантастики» (мой любимый выпуск!), опрокинутые
горшки…
Это лишь малая часть причинённого
моему внутреннему хомяку ущерба. А причина всего этого безобразия
сейчас активно закапывала что-то в кучке земли в углу. Что-то
подозрительно похожее на мой любимый полосатый носок! Вот же…
Зараза такая!
Глубоко вздохнув, я потёрла
переносицу, медленно считая до десяти и обратно. Блин, а ведь
каких-то полгода назад я свято верила в то, что люблю животных.
Беззаветно так, страстно. От всей широты и доброты души, ага. Три
месяца назад банда местных «шнурков» от семи до семнадцати вполне
могла схлопотать от меня подзатыльник, при попытке обидеть
бездомную живность. Месяц назад я была самым счастливым человеком
на свете, переезжая в новую, собственную квартиру, в компании
цветка и ноутбука. Сейчас…
Сейчас я точно могу сказать, что ещё
немного и можно будет смело сдавать меня Гринпису. Или родным
правоохранительным органам. Я полка не решила, кто мне жизнь чаще
портит – домашний питомец или его непосредственный владелец!
- Ну, ты и га-а-ад, - протянула я с
чувством, ткнув пальцем в невозмутимого французского бульдога. Тот
окончил свои раскопки и теперь с царским видом восседал на осколках
глиняного горшка. Не испытывая ни капли стыда и смущения за
собственное безобразное поведение.
Которое, кстати, повторяется с
завидной регулярностью, стоит только этому мелкому паршивцу попасть
на мой балкон неведомым мне способом! Ну…
Или почти неведомым.
Сощурившись, я проследила цепочку
следов от раскуроченного горшка до соседского балкона. И отчётливо
скрипнула зубами, закрыв лицо рукой, попутно помянув родню
застройщика и его компании вплоть до пятого колена. Потому как по
воле бригады строителей, их прораба и архитектора (чтоб ему
икалось-то!), две небольшие лоджии разделяла тонка такая
деревоплита. Прозванная в простонародье фанеркой. И, то ли пёс
просто был такой вредный, то ли ему эта самая фанерка нанесла
какое-то личное оскорбление, то ли всё это вместе… Не знаю.
Вот только уничтожал этот бульдог
несчастную с завидным упорством. Пока не прогрыз нехилую
такую дыру. И пользовался ею для совершения коварных, наглых,
варварских набегов на мои родные пенаты. Оставляя на память о себе
отпечатки лап, шерсть, клочки от газет и журналов и…
С завидной регулярностью проводя
ревизию моей коллекции носков! На этой неделе она, между прочим,
лишилась аж трёх пар. Трёх полосатых, нежно любимых мною пар с
милыми енотиками! Вот же ж…
Пёс!
Раздражённо фыркнув, я глубоко
вздохнула и медленно выдохнула. Бульдог с любопытством шевельнул
ушами, смерив меня насмешливым взглядом. Высунув язык, этот
партизан счастливо улыбался, виляя обрубком хвоста и всей свой
толстой попой одновременно. Являя собой просто таки образец
мимишности, зашкаливающего очарования и непередаваемой харизмы,
сражающей наповал.
И злиться на него у меня не
получалось даже сейчас. Вот не получалось и всё!
Сощурившись, я сдула с носа прядь
волос и, наклонившись, снова ткнула в него пальцем, недовольно
выдав:
- Ладно, ты газеты рвать повадился…
Не жалко. Сгрыз тапок? Хрен с ним, новый куплю! Но пунасетию…
Пуансетию-то за что, морда твоя охреневшая?! И носки! Любимые
полосатые носки! Ни разу ещё не одёванные, между прочим! Кто ты
после этого, а?!
Бульдог на эти обвинения никак не
отреагировал. Только ушами забавно повёл и обнюхал мой палец. После
чего громко, отчётливо фыркнул и…
Облизал мою руку. От кончиков пальцев
до самого запястья. Отставив на ней приличное количество
собственной слюны, щекочущее ощущение под кожей и чёткое осознание
того, что где-то я изрядно так нагрешила. Может быть, в прошлой
жизни. Раз в этой мне так извращённо и возмутительно мило
мстят!
