Taylor Swift – I Knew You Were Trouble
Марта
– Здесь просто катастрофически много
народу! – ворчу я, подходя к перилам VIP-ложи. – Не продохнуть, –
обмахиваю лицо флаером и разглядываю толпы хоккейных фанатов,
которые не стройными рядами рассредотачиваются по своим местам,
торопясь к началу очередного матча любимой команды. – Неужели людям
больше заняться нечем в вечер понедельника, кроме как глазеть на
четыре десятка мужиков в коньках?
– Не “в коньках”, а “на коньках”. И…
в нашей стране любят хоккей, – замечает сестренка с улыбкой,
выглядывая из-за моего плеча. – И мы его любим.
– Ну еще бы вы его не любили, –
бубню.
Ремарка: не так давно старшенькая в
семье Фоминых отхватила себя в мужья редкий, исключительный даже,
экземпляр верного и терпеливого солдафона с клюшкой. И у нее теперь
просто выбора нет! Только любить этот их “любимый” хоккей.
Ах, да, у меня же еще и племянник
растет хоккеистом…
Боги, от обилия спортсменов в моей
жизни душно временами!
Откуда их столько развелось?
– Ты чего такая напряженная? –
удивленно взлетают брови сестренки. – Все ворчишь, бубнишь и
ругаешься. Какой дверью тебе прищемили хвост, Мартышка?
– Очень смешно, – закатываю я глаза,
возвращаясь и плюхаясь на свое место. – Ты же знаешь, что я терпеть
не могу хоккей и все, что с ним связано.
– Настолько категорично. Давно
ли?
– Прямо с того момента, как ты стала
Ремизовой. Без обид. Я обожаю Ярика, но с его появлением в нашей
жизни хоккей встал во главу угла. Даже родители теперь смотрят все
игры зятя, представляешь? У них дома теперь день и ночь сплошные
матчи лиги!
– Представляю, – расплывается в
довольной улыбке сестренка.
– Это невыносимо. Это уже смахивает
на коллективное помешательство.
Ава меня уже не слышит. Ее внимание
целиком и полностью приковано к хоккейной коробке, на лед которой
только что вышла на разминку вся команда Ярослава, во главе с
капитаном. Собственно самим Ярославом Ремизовым. Сестренка томно
вздыхает, а ее лицо в миг принимает глупо-мечтательное
выражение.
Я качаю головой. Ну, да, капельку
осуждающе. На самом же деле легкая зависть колет в сердце, когда
вижу, какой безумной любовью лучаться небесно-голубые глаза Рельки,
которые внимательно наблюдают за игроком под номером
“двенадцать”.
Счастливая она. Красивая.
Влюбленная. Ее на руках носят. Подарками заваливают. Любят до
умопомрачения. И муж и сын. А я? Через пару тройку месяцев стукнет
тридцатник, а у меня, кроме своего небольшого бизнеса в родном
городе за три сотни километров от Москвы и собаки – ни квартиры, ни
машины, даже парня нет! И если первое и второе поправимо. То с
последним совсем атас. Что ни новое знакомство, то цирк с клоунами
отдыхают.
Нынешнее мое одиночество тянется уже
ни много ни мало восемь месяцев. Самое мое затяжное “безотношение”
за все двадцать девять лет. Плак.
Я вздыхаю. Возможно чересчур громко.
Потому что сестренка отрывает взгляд от своего муженька и
оглядывается. Замечает со смешком:
– Чувствую себя каторжницей. Хотя не
тащила тебя сюда силком, вообще-то.
– Да правда что ли? А как же:
Мартышечка, любименькая, родненькая, заинька…
– Я такого не говорила! – охает
Ава.
– Ладно, но твоего: Марта, составь
мне, пожалуйста, компанию сегодня на игре, потому что у сына не
получается вырваться с тренировки – мне, как любящей сестре, было
достаточно, чтобы броситься грудью на амбразуру.
– Смотри амбразуру своей грудью не
сломай, – хохочет Ава.
Я показываю ей язык, ущипнув за
коленку. Да, совсем как в детстве. Иногда мне кажется, что годики
мотают, а в душе у меня ничего не меняется. Я все еще маленький
ребенок в теле взрослой красивой тетеньки, который просто не знает,
что делать с этим телом и своей самостоятельной жизнью. Может
поэтому я до сих пор и не съехала от родителеей?
