Денис
Мерзкое утро.
И состояние тоже мерзкое.
Я понимаю это, еще даже не открыв
глаз. Выныриваю из забытья, как по щелчку. Тут же по уши окунаясь в
новый день.
Перекатываюсь на спину, вдыхая
полной грудью. Тупая боль пульсирует в висках, зажимая качан в
тиски. В горле пустыня. Сердце рвет грудную клетку. Тело ломит.
Ощущение, будто я вчера по старой памяти дал добрый десяток
километров по пересеченной местности. Разваливаюсь к херам.
Желание сдохнуть в данный момент
достигло своего апогея.
Похмелье. Давно я не упивался до
такого состояния, что даже думать больно. Старость, однако,
совершенно не в радость. В сорок жизнь, по ходу,
заканчивается.
Но самое поганое – это то, что, даже
нажравшись до поросячьего визга, я не вытравил эту пигалицу из
головы! Вторую, мать твою, неделю я просыпаюсь с ее образом перед
глазами, огромным стояком и мечтами вздернуться.
Ничего не помогает! Ни беспорядочный
секс, ни тонны алкоголя, ни даже работа. Та, которая раньше
компенсировала недостаток абсолютно всего.
Это клиника. Ее крайняя степень. Я
больной на голову ублюдок, зациклившийся на одной единственной
бабе, которая как рыбу на крючок зацепила. День за днем. Ночь за
ночью. Мудак.
Пока я с извращенным удовольствием
занимаюсь самобичеванием, рядом слышится шорох покрывал.
Какого...?
До слуха долетает возня на кровати,
матрац прогибается, и приятный женский голос на ухо говорит:
– Денис…
Ох, зашибись, Громов!
Мало того, что я нахерачился, так
еще и до дома не доехал. Похоже, отключился прямо в отеле.
Регистрация в номере, и это, в принципе, последнее, что я
помню.
– С добрым утром... – снова игривый
шепот. Я не успеваю даже среагировать, как незнакомка
забирается на меня верхом. Чувствую прикосновение женских ладоней.
Они проходят ногтями по моей груди. Царапают. А следом за ними
губы. Горячие. Исследующие шею, грудь, живот, все смелее и активней
подбирающиеся к восставшему из мертвых "Громову младшему", который,
зараза, дернулся. Слышу одобрительный смешок. Дамочка, видать,
приписала заслуги на свой счет, вот только ни хрена подобного.
“Воскресили” его далеко не ласки ночной незнакомки, которую я,
пьяный в драбадан, подцепил в каком-то второсортном баре. А мысли.
Гребаные мысли о девчонке. И во сне. Даже во сне!
Открыв глаза, я даже и не удивлен
тому, что в районе паха вижу блондинистую макушку. Все по
стандарту. По шаблону. Светлые волосы, хрупкая фигурка. Все, как и
последние две недели. Предсказуемый я до жути.
Идея, сука, фикс!
Вот только не та.
Девушка, к моему стыду, имя которой
я даже не помню, поднимает взгляд. Откровенно пошло улыбается и
стягивает с меня покрывало. С намеком облизывает свои губы,
обхватывая ладонью колом стоящий член. А я со злостью откидываю
обратно голову на подушку.
Не то, блядь! Все не то! Губы
тонкие, глаза зеленые, черты лица грубые. Тяжелые. Их не хочется
зацеловать. Их не хочется касаться. На них не тянет, как магнитом,
смотреть. Смотреть и впитывать каждую мелочь, каждую родинку и
веснушку. В ее глазах не тонешь.
Не она. Не Яна.
На трезвую голову эта грубая реплика
совсем не торкает. Не хочу. Хоть и звенит все внутри. Но не на
нее.
Однако девушка настроена
решительно. Ее ладони пришли в движение. А вот я уже на
грани того, чтобы отогнать губы и прочие части загребущего тела
девчонки от своих стратегически важных органов. Грубо послать
лесом, оказавшись последней скотиной. Но на мое счастье, тишину
номера разрывает ор трубки. Телефон.
– Прости малышка, не сейчас.
Я отцепил от себя женские руки и
поднялся с постели. С небывалой для похмельной туши прытью, но с
трудом соображая, где орет мобильник, нашел джинсы. Вытащил гаджет
из кармана, отвечаю, не глядя на экран. И с разбегу нарываюсь на
злое:
