Говорят: под Новый год
Что ни пожелается —
Всё всегда произойдёт,
Всё всегда сбывается...
Рома
Для большинства людей Новый год –
долгожданный праздник. У меня же он не вызывал никакого
одухотворения и более того – удовольствия. Просто день, просто
ночь, просто смена года.
Я никогда не понимал безумного
восхищения при виде наряженной елки, или разукрашенных витрин. Не
впадал в предпраздничную эйфорию от отблеска гирлянд и вообще
предпочитал этот день считать обыденным и ничем не отличающимся от
множества других.
Хотя признаю, зиму я любил. Едва ли
не больше, чем все другие времена года. Даже несмотря на то, что
частенько в городе была каша на дорогах, зубодробительный мороз и
все вытекающие из “лютого минус тридцать” последствия. И, тем не
менее, я предпочитал проводить ее в родном городе. В родной стране.
Тогда как большинство знакомых за неделю до праздника стремительно
паковали чемоданы и разъезжались по теплым краям греть свои бока на
солнце, я наоборот, возвращался из комфортных Лос-Анджелесских плюс
пятнадцать в столицу.
Вот такой я был… неправильный
бизнесмен.
– Ты уже в городе? – услышал я в
трубке, широким шагом пересекая здание аэропорта, стараясь особо не
заострять свое внимание на потоке желающих свалить из страны
туристов.
– В городе. А вы как
долетели?
– Спокойно. Не передумал на счет
тридцать первого? – полюбопытствовал, наверное, в тысячный раз за
последние пару дней Нагорный. – Мы с девчонками будем рады
гостям.
– Нет, спасибо. Анфисе и Нике
привет, но этот Новый год я намерен встретить в снегу по самую
макушку.
– Будешь затворником все новогодние
праздники торчать дома? Поедать в одиночестве мандарины и смотреть
“Один дома”?
– Глуша литрами шампанское, намотав
на шею гирлянду. Нет, Дёмыч, не угадал, – пришло мое время
ухмыляться. Попутно подмигивая заинтересованно поглядывающей на
меня работнице аэропорта с милыми ямочками на щеках и серебристой
мишурой на шее.
– Даже так? Я чего-то не знаю, и у
нашего крестного кто-то появился? Вот Ника тут интересуется, надо
ли тебе “плинцессу” с Мальдив привезти?
– Оставьте мальдивских принцесс
себе. А я буду затворником торчать в офисе. Работы выше крыши.
Через месяц снова лететь в Штаты. Времени поедать цитрусы и
уничтожать игристое нет совершенно.
– Праздники? Январские? Сидеть в
офисе? Бурменцев, ты это видел?
– Что? – не понял я, притормаживая и
оглядываясь.
Люди, елка, чемоданы…
– Жизнь твоя мимо пролетела,
что-что.
– Да ну тебя. Некогда мне жизнью
заниматься. У меня проекты горят.
– Они всегда будут гореть.
– И давно ли ты таким умудренным
опытом семьянином стал, Нагорный? Пару месяцев, как женат. Вы,
кстати, когда обратно прилетаете?
– На Рождество. Обещали матери с
отцом, что будем у них на семейном ужине. Ты тоже приглашен, и хоть
в один день из десятка праздничных тебе придется выползти из
своей норы и напялить костюм. Ибо мать моя тебе не простит
неявку.
– Уважительных причин нет?
– Смерть разве что.
– Понял, – кивнул я. – Принял.
Перекинувшись еще парой-тройкой
фраз, мы с Нагорным распрощались. Он с семьей отправился на пляж
греть кости. А я отбил вызов и покинул здание аэропорта. Вышел на
улицу, в морозную декабрьскую ночь.
На мгновение остановился, поднимая
взгляд на медленно кружащиеся в небе пушистые снежинки. Вдохнул
полный грудью колючий воздух. Тишина, спокойствие и полный штиль.
Зима в самом разгаре.
Все-таки, как ни крути, а для жизни
в теплых краях я совершенно не создан.
Долго наслаждаться умиротворяющей
картинкой не получилось. У входа меня уже ждал водитель на
служебном авто, при виде меня выскочивший из прогретого салона:
– Роман Викторович, с
возвращением.
– Привет, Петь. Спасибо.
