Швец.
- Александр Николаевич, давайте закругляться, - трогает меня за
плечо помощник. - Телевидение уже уехало, а вас «Газ-инвест» на
корпоратив ждёт.
- Я сам решу, когда закругляться, - рычу в ответ.
Бесят!
Тоже мне, нашли мальчика по-вызову… и красиво предвыборной
компанией обозвали. Усмехаюсь. А привыкай, Швецов. Это тебе не
по-понятиям жить. Тут за «в морду» на завтра разгромная статья в
интернете, а за воровство пары лямов, почёт и уважение. Если,
конечно, не поймали. А если поймали, то про «своих» можешь забыть.
Нету их. Даже если воровали вместе. Вот так. В большой политике
своя мораль. Точнее, ее полное отсутствие.
Но и лезу я туда не коррупцию побеждать, а для того, чтобы одна
скотина не села в депутатское кресло.
Оттягиваю галстук, делая его свободнее. Душит сволочь… Ныряю
рукой поглубже в красный мешок и достаю оттуда очередной сладкий
подарок, встречаясь взглядом с маленькой девчушкой с огромным белым
бантом на голове и белом платье, обшитом серебристой мишурой.
- А Машенька у нас снежинка, - комментирует ее костюм
воспитательница.
В груди что-то дергает. Может быть потому, что эта девчонка
самая мелкая из всех. Три-четыре года. Не больше. А может, эти
глазищи ее пронзительные голубые…
Малышка тянет руки к подарку.
- Машенька, а стихотворение? - останавливает ее воспитательница.
- Давай, как учили. На первый снег взглянул щенок… Ну,
Машенька…
Начинаю слышать голос женщины фоном, потому что меня неожиданно
кидает сначала в жар, потом - в холод, а взгляд не может оторваться
от небольшого родимого пятна на руке у ребёнка. Точно такого же,
как у меня, в форме Италии на карте мира. Точно такого же, какое
было у моего отца, деда, дядьки…
Совпадение? Да быть такого не может! Наши руки рядом. Пятна -
тоже. Я зажмуриваясь, допуская, что это похмельный откат после
вчерашней гулянки. Но нет… Кто? Я же без резинок - никогда! Какая
дрянь посмела родить и не сказать мне? Да ещё и бросить?
- Я… я стишок забыла, - собирается зарыдать малышка, выводя меня
из ступора.
От вида ее блестящих глаз в моей голове что-то щёлкает.
Иррациональное. Даже безумное. Хочется на руки мелкую подхватить и
без всяких стихов купить ей все, что пожелает!
- Ничего, не плачь… - говорю севшим голосом и, машинально трепя
ее по светлым косичкам, отдаю новогодний подарок.
Снежинка убегает. Я провожаю ее взглядом.
Она забирается на самый дальний стул в углу зала, открывает
подарок, достает из него конфету и с жадностью запихивает ее в рот.
Потом ещё одну. Картонная коробка рвётся под неловкими пальцами.
Конфеты рассыпаются на пол, а меня накрывает пульсирующей в висках,
неконтролируемой яростью. Мой ребёнок, здесь, в интернате? Если это
правда… Убью.
- Продолжай… - Всовываю мешок с подарками помощнику и
перехватываю воспитательницу за предплечье.
- Давайте отойдём, - вежливым тоном стараюсь снивелировать
грубость действий, но получается плохо. Тяну женщину подальше от
детей к окну.
- Что случилось, Александр Николаевич? - испуганно шепчет она и
спотыкается, передвигая ногами.
Останавливаемся. Выдыхаю
- Эта девочка. Снежинка. Сирота? - киваю головой в направлении
малышки.
- Нет, что вы, - волнуясь, мотает головой воспитательница. - У
Машеньки есть мама. Прав не лишена. Просто… работает много… Здесь
очень разные дети, но каждый со своей непростой ситуацией…
- Как зовут ее мать? - резко перебиваю.
- Эти вопросы вам лучше заведующей задать. Мы не имеем права
разглашать личные данные, - отвечает женщина, разводя руками, а в
следующую секунду мы вздрагиваем от резкого хлопка.
Моя рука машинально ложится на пояс. Рефлексы.
- Снова воздушный шар лопнули, - вздыхает воспитательница. - Вы
меня извините, Александр Николаевич…
