Снежана
Срываю листок с отрывного календаря. Комкаю и кидаю в ведро под
раковиной. Вот и зима уже, первое декабря. Белое покрывало снега за
окном слепит глаза и поднимает настроение.
Одной рукой помешиваю кашу, второй тянусь за чашкой крепкого
черного кофе.
Пшш… Васин завтрак весело выливается из кастрюльки, шкворчит,
шипит и начинает вонять.
— Черт!!! — моментально просыпаюсь.
Слишком резко ставлю на стол чашку. От удара она по старой
трещине раскалывается пополам. Сладкий кофе темными струйками
стекает с тумбочки на пол, заливается в стыки между мебелью.
— Отличное начало дня!
Открываю окно на проветривание, хватаю тряпку, вытираю сначала
кофе, потом займусь плитой.
«Завтра у тебя начнется новая жизнь …» — ворчу себе под нос
вспоминая, как крутилась вечером перед зеркалом выбирая одежду для
первого дня стажировки на новой работе.
— Мамочка… Ой! А что случилось? — на кухню заглядывает
проснувшаяся дочка.
— Привет, малыш, — улыбаюсь ей отжимая тряпку в раковине и
принимаюсь оттирать кашу с поверхности плиты. — Ерунда, —
подмигиваю. — На завтрак сегодня бутерброды. Поможешь? — треплю ее
по светлым волосикам. Закрываю окно, чтобы кроха не
простудилась.
Василиска с важным видом подставляет табуретку к холодильнику,
достает из хлебницы вчерашний батон. Аккуратно слезает, кладет его
на стол и тянется за своим маленьким ножиком с яркой рукояткой и
ромашками на лезвии. Моя мама ей на восьмое марта подарила, зная,
как малышка любит помогать на кухне.
Быстро собираем с ней два простых бутерброда. Жуем в прикуску с
чаем. В кармане старенького махрового халата звонит телефон.
— Доброе утро, Наталья Фёдоровна, — здороваюсь с нашей
воспитательницей.
— Снежана Макаровна, в садик сегодня Василису не приводите. Мы
не работаем.
— Как не работаете?! — звонко бросаю две пустые чашки в
раковину.
— Вот так. Ночью ударил сильный мороз, в подвале прорвало трубы.
У нас ни воды, ни отопления не будет несколько дней, — буднично
сообщает она, будто никакой катастрофы не случилось и такое у них
бывает через день.
— Супер, — растерянно смотрю в окно слушая короткие гудки в
трубке. — Просто супер… Малыш, собирайся. Побудешь сегодня у бабы
Любы.
— Не-е-ет, — дует губки кроха. — Не хочу я к ней! Она меня не
любит! — от обиды топает ножкой в домашних уггах.
— Вась, у нас выбора нет. Сад закрыт, к бабушке не успеем, а мне
на работу надо. Не дуйся, — целую ее в щечку. — Один день. Вечером
что-нибудь придумаю.
— Ладно, — картинно закатив глаза мелкая шкода убегает в свою
комнату.
Пока мой самостоятельный ребенок одевается, быстро привожу себя
в презентабельный вид. Все еще может получиться. У нас еще может
быть все хорошо. Я цепляюсь за веру в это, как за спасательный
круг. А садик… ну подумаешь, трубы прорвало! Ерунда какая!
В прихожей поправляю Васе свитер, подаю куртку и шапку с большим
пушистым помпоном. Это бабушка ей в прошлом году связала. Мой
котенок любит все мягкое и пушистое. Бабушку тоже любит. Попробую
договориться, чтобы она и забрала Василиску на пару дней.
— Не обижайся на меня, пожалуйста, — целую дочку в носик. — Но
сейчас правда так надо. Зато если я успешно пройду стажировку, мы с
тобой на Новый год такой пир закатим, — улыбаюсь ей.
— Я не обижаюсь, — малышка крепко обнимает меня за шею. — Только
можно мне в этом году не загадывать желание?
— Почему? — поднимаюсь, подталкиваю дочку к двери, снимаю ключи
с гвоздика, вбитого в дверной косяк.
— Они все равно не сбываются, — грустно отвечает Василиска надув
губки, и первая шагает в подъезд.
Поднимаемся с ней на пару этажей выше. Долго звоню в дверь,
обтянутую черным дерматином. Василиса крепко сжимает мои
пальцы.
— Кто там? — раздается скрипучий голос бабы Любы.
