- Левицкая, успокойся, – голос Ольги
давит на перепонки. – Ты сделала все, что могла. Ты не Бог!
Отслойка огромной площади. Гипоксия была неизбежна. Судя по карте,
у нее проблем с беременностью куча была. Хватит казнить себя.
Вытираю сопли, но в глаза посмотреть
Ольге не могу. Ну почему я не смогла? Ведь сложнее случаи были. Что
за день сегодня уродский!
- Сейчас воды принесу. Сиди здесь в
подсобке и не высовывайся. Не хватало, чтобы твою истерику
сотрудники видели. Тоже мне. Несгибаемая леди, а на деле простая
рефлексивная идиотка. Сопли утри!
Как только закрывается дверь,
содрогаюсь от рыданий. С некоторых пор у меня есть причина
горевать, когда деток не удается спасти. Но я борюсь с собой. Не
зря на психолога кучу денег трачу. Вот только сегодня прокололась и
заплакала.
Истерзанная аварией пациентка
скончалась на операционном столе. Травмы не совместимые с жизнью.
До нас довезли просто чудом, а здесь я ее потеряла.
- Успокоилась?
Киваю. Беру воду и судорожно делаю
первый глоток.
- Все. Все нормально.
- Вот что, дорогая. Это был первый и
последний раз. Тебя из Москвы прислали с лучшими рекомендациями,
так что соответствуй. Поняла? – строгие слова приводят в чувство. –
Меня не волнует, что там у тебя произошло, плевать. Здесь я желаю
видеть лучшую из лучших. Ты ученица Горицкого. Го-риц-ко-го!
Вспоминай. Еще один фортель и не обижайся. И да, Левицкая, пациенты
умирают. И она не последняя. Научись относиться к этому нормально.
Даю десять минут и бегом в ординаторскую.
Умываюсь ледяной водой долго, мешки
под глазами зверские. В ординаторской никого. Наливаю чашку чая и
сажусь на диванчик, поджимая ноги. Ольга права. К сожалению, да.
Мне нужно взять себя в руки, если я планирую быть хорошим
акушером.
- Елена Алексеевна, – регистратор
Марина белее снега. – Там муж вашей умершей пациентки приехал.
Орет, как ненормальный. Вы выйдете? Он требует. Только скорее,
сейчас все разнесет в пух и прах.
Конечно же пойду.
От неистового надвигающегося ора
закладывает уши. Понимаю, что это единственный выход эмоций и
стараюсь не реагировать. Говорить о смерти всегда сложно, но это
моя работа. Одергиваю форму, решительно прибавляю шаг.
Под звон битого стекла вхожу в фойе.
Огромный мужчина в ярости раскидывает охрану. Волосы на затылке
всклокоченные дыбом стоят.
- Где врач? – ревет он.
А я невольно останавливаюсь. Не
может быть. Просто не может. За что мне все это?
Зарекалась забыть этот голос.
Проклинала себя, что не удается похоронить воспоминание в закоулках
памяти. Мучилась, страдала, по ночам просыпалась от ужаса. Едва
себя до срыва не довела.
Дрожу и молюсь, чтобы все оказалось
неправдой.
- Успокойтесь, Станислав Николаевич,
– Ольга стремительно влетает в толпу охранников, пытающихся
скрутить скандалиста, а я все еще гоню от себя страшную мысль, что
это тот, о ком я думаю. – Отойдите, – машет секьюрити, – вон!
Демидов, выслушайте.
Он. Все же он. Злая судьба решила
добить меня. Черт побери! Провались все пропадом.
- Вы угробили мою жену! – крик
разрывает перепонки.
- Травмы несовместимые с жизнью, –
подхожу ближе и обхожу его так, чтобы видеть.
Передо мной стоит тот, кто выбросил
меня на помойку. Разрушил жизнь и растоптал навеки. Мой бывший
возлюбленный, мой палач. Мой личный кошмар двухлетней давности, мой
смертельный триггер.
Демидов Станислав. Владелец
крупнейшей фирмы в России по медицинскому оборудованию.
Он настолько стремительно
поворачивается, что Ольга отлетает к стене. Устремив на меня
яростный взгляд, будто спотыкается. Секунда и ядерный взрыв в
зрачках. Там все: ненависть, неверие, буря.
А передо мной снова воскресают
события из далекого прошлого и причиняют нестерпимую боль.
