— Ты что, с роддома сбежала? — прицокивает в трубку телефона
Нина Александровна – моя свекровь.
— Ну что вы такое говорите, нет конечно. Я договорилась с
врачом, чтобы на ночь меня отпустили. Вы поймите, у меня муж с
полуторагодовалой дочкой дома. Он раньше не оставался с ней больше
чем на несколько часов. Я неделю на сохранении лежу. Переживаю.
— Кать, ну что за глупости. Серёже помогает твоя сестра – Мила.
Ну уж вдвоём-то они справятся. Лежала бы на сохранении
спокойно.
Тяжело вздыхаю. Достаю из сумки ключи от квартиры. Подношу к
домофону. Раздаётся звук открытия входной двери. Захожу в подъезд.
Медленно поднимаюсь на четвёртый этаж.
От сказанных слов Нины Александровны, чувствую себя виноватой.
Отчасти я с ней согласна. Но ничего не могу с собой поделать.
Тревожно мне на душе за дочку. Соскучилась. Да и сестра та ещё
помощница. Удивительно, что она вызвалась помочь. Своих детей у
Милы нет. Она никогда не пылала любовью к племяннице. Элементарно
попу помыть не может ребёнку. Нос затыкает и глаза закатывает.
— Не переживайте. Завтра утром вернусь в больницу. Угрозы
прерывания беременности нет. Небольшой тонус сохраняется. Но я ведь
никуда не спешу, аккуратно хожу. До дома на такси доехала. Да и
банально помыться в спокойствии хочется, в туалет сходить.
— Тебя послушать, так будто ты первый раз рожать собралась.
Некоторым совсем помочь некому. А у тебя есть, на кого дочку
оставить.
— Спасибо. Утешили.
— Что за ирония? Ты чем-то недовольна?
Прикусываю язык. Вот не хочу ссориться со свекровью. Муж этого
не любит и во всём поддерживает маму, даже когда она не права. Я
постоянно остаюсь крайней. Хорошо, что она живёт отдельно. Иначе бы
житья нам не дала.
— Вы только не обижайтесь. Просто у нас взгляды разные. И да, я
не недовольна. Просто есть небольшая обида на вас. Всё же вы
бабушка. Раз я в больницу попала, могли бы на пару часов в день
заходить к нам, с внучкой помогать, — не сдерживаюсь и мягким тоном
объясняю свекрови.
В последние дни у меня эмоции зашкаливают. Чем больше срок
беременности, тем я сильнее чувствительна и не сдержана.
— Дорогая моя, а ты для кого детей рожаешь? Для себя! Вот и
рассчитывай на свои силы. Я своё отпахала. Сына на ноги подняла.
Для себя теперь пожить хочу. Не надо перекладывать на меня свои
обязанности. Знаю я вас, один раз поможешь, так на шею сядете!
— Нина Александровна, я вас раньше ни о чём не просила. Когда у
вас был инсульт, я несколько месяцев за вами ухаживала. И не дай
Бог, что случится с вами, я не брошу и во всём помогу. Я так
воспитана и другой не стану.
— Ты сейчас мне на совесть давишь?
— Никуда я не давлю. Просто констатирую факт. Извините, если
обидела. Я к двери подошла, Лиза может спать. Не хочу её разбудить.
До свидания, — тяжело вздыхаю и отключаюсь.
Настроение испортилось. Тяжело стало на душе. Зачем она только
позвонила?
Осторожно просовываю ключ в замочную скважину. Проворачиваю
ключ, прикусив нижнюю губу. Дочка чутко реагирует на звук щелчка и
захлопывания двери.
Тихонечко вхожу в прихожую и закрываю за собой дверь. В квартире
тишина. Кухня совмещена с залом. Единственный источник света,
который включён – подсветка на кухонном гарнитуре.
Кладу на комод для обуви сумку. Сняв сандалии, ищу глазами
маленькую дочь, мою бусинку. Войдя в гостиную, подбираю с пола
игрушку – плюшевого мишку.
Лиза уснула прямо в манеже. Поджимаю губы от досады. Ну можно же
было переложить малышку в кровать. Хотя, не исключено, что муж
настолько устал, что заснул первым. Успокаивает, что Лиза
чистенькая, опрятно одета. Даже две косички заплетены. Мила
постаралась. Больше некому. У Серёжи, элементарно в хвост волосы
собрать дочке не получается.
