Я отбегаю по другую сторону широкой кровати, застеленной мягким
покрывалом, на котором нежилась еще пару минут назад, и бросаю ему
фразу:
– Я Вам так просто не дамся!
Босс ухмылкой стирает всю мою решительность. Медленно обходит
номер, надвигается бесшумно, как тигр. Значит, правда всё это! Меня
взяли в эту поездку с одной целью! Ну босс, обломись!
Фигушки!
– Живой не дамся! – хватаю вазу с тумбы. Она продолговатая, из
особо прочного стекла. Надеюсь, не разобьётся! Мне, конечно, хорошо
платят, стараниями этого вон охотника за женскими юбками, но
возмещать ущерб не хочется!
О, боже, о чем я только думаю! Какой ущерб! Бежать бы из этого
номера, да куда?
– Зайкин, ну куда ты убегаешь, давай просто поговорим, обсудим
всё.
– Лёжа? – таращу на него глаза.
– А что в этом такого? Лёжа уже не разговаривают? – я в заведомо
неудобной позиции. Он находится между дверью и мной. Проскочить
мимо не получится, так что я готова к решительным действиям.
– Я увольняюсь! Сегодня же! Сейчас! – прилетели на форум,
называется! Да меня даже на конференцию ни разу не взяли. Отдыхай,
говорили, Зайцева, гуляй по магазинам. Нагулялась! Вот оно что,
оказывается!
– Я не могу тебя уволить! – отрезает мне все пути. – Отдел кадров,
как видишь, с нами не прилетел.
Разводит руками и делает ещё шаг. Да он играет со мной! Ленивый
тигр. Плохая Кыся! Почему тигр? Да потому что это он на новогоднем
корпоративе нарядился в костюм амурского тигра и ходил раздавал
премию. С тех пор и повелось. Тигр, тигрёнок, тигруля даже особо
смелые барышни называли босса между собой, естественно. Попробуй
ему скажи в глаза. Загрызет.
Это со мной он такой сейчас обманчиво мягкий, играет! А на самом
деле никому спуска не даёт на работе. И мне сколько раз прилетало!
Сколько раз приходилось оставаться сверхурочно, чтобы переделать,
потому что ему казалось, там были мелкие косяки. Куда мне деваться?
Оставалась, переделывала.
Думала за особое усердие в поездку взяли. А правда раскрылась! Вот
же гад, этот Гордей Александрович.
– И домой тебе придётся самой возвращаться и номер этот оплачивать.
Он, между прочим, люкс. – произносит вкрадчиво, а я напрягаюсь.
Представляю, сколько здесь один стоит. Мама дорогая! Мне что с ним
натурой расплачиваться придётся?
Но язык мой, враг мой!
– И оплачу!
– Чем же? – приподнимает бровь и уже так близко, что руку протяни и
схватит меня. Хмурится, знает ведь, что я всю премию в квартиру
вложила, чтобы уменьшить платёж ипотеки. – Натурой не
возьмут.
У меня от возмущения аж уши покраснели!
– Что значит не возьмут? Пусть берут!
Ох… зачем я это ляпнула! Он подхватил меня через плечо, в два шага
пересек пространство до постели и положил спиной на то злополучное
покрывало, которому я так радовалась после долгого перелёта.
Вазу я, как родную, прижимала к себе.
– Отдай вазу, зайчонок.
– Не отдам!
– Я не сделаю тебе плохо! Наоборот, так хорошо тебе больше ни с кем
не будет!
Вот же самоуверенный какой, а?! А то, что я ещё ни с кем ни-ни даже
не думает!
– Не отдам!
Прижала вазу к груди, обхватила двумя руками. Лежим, я, он и ваза
между нами. Навис сверху, одной рукой расстегивая пуговицы. Мамочка
дорогая, рубашка слетает на пол, я вижу его пресс, а там ниже...
даже глаза стыдно опускать, он хоть и в брюках, но воображению-то
не прикажешь остановиться!
– Аррина, поиграли и хватит. Отдайся мне уже. Никогда никого не
уговаривал. – шепчет мне в ухо, водит носом по ключице. – А тебя
прямо уламывать надо. Да любая будет рада такому вниманию.
Опять его самомнение раздулось, сейчас лопнет.
Резкий хлопок дверью, и за его спиной раздаётся женский визгливый
вопль.
– Скотина! Как ты мог! Козлина!
