Двадцатые годы двадцатого века. Инспектор Бэйтс открыл дверь своего нового кабинета и вошёл. Тяжело вздохнув, он подошёл к письменному столу, на котором были аккуратно сложены папки, стояла подставка для ручек и карандашей, а также лежал закрытый чистый блокнот. Вновь вздохнув, Энтони вспомнил свой прошлый рабочий кабинет. На том старом, потрескавшемся столе всегда царил беспорядок, куча бумаг и папок, кривые стопки с книгами, журналами, письмами и прочей рабочей суетой. Здесь всё было для него ново, непривычно, неудобно, желанием работать Энтони не обладал. Его рвение и энтузиазм угасли после прошлых событий, из-за которых его, собственно, и перевели в другое Управление.
Вспоминать он не любил, но приходилось. Пока жива память ‒ жив и тот, кто на самом деле почил.
Инспектор присел за стол и взглянул на стопку папок, в дверь постучали и вошли. Это был младший констебль ‒ новый помощник Бэйтса.
‒ Инспектор, вот ещё старые нераскрытые дела из хранилища, которые мне велели вам передать, ‒ сообщил молодой человек низенького роста, держа в руках документы.
Энтони глубоко вздохнул. Пришлось натянуть легкую улыбку и показать положить папки на край стола.
‒ Начальник решил сразу и с головой меня засыпать делами, которые его подчиненные оказались не в силах раскрыть… ‒ с ноткой недовольства и иронии произнёс Бэйтс.
Констебль был прост и пожал плечами.
‒ Не могу знать, сэр, я здесь работаю недавно.
Инспектор сгустил брови. Отношение вышестоящих ему весьма не нравилось, мало того, что его заставляют заниматься старьём, так ещё и дали в помощники худосочного новичка, который явно знает мало и плохо соображает, у него нет опыта. «Как ты папки только донёс, столь тяжёлые…» ‒ про себя сыронизировал инспектор. А вот пиджачок на констебле был маловат ему, это придавало ещё больше нелепости. «Неужели нельзя было найти одежду по размеру… Ты ведь не дворник, а служитель закона», ‒ вновь про себя подумал Бэйтс. У служителя закона были короткие волосы, чёлочка мило, а для кого-то смехотворно торчала.
‒ Меня зовут Питер Маунтэйнбеттер, сэр, ‒ представился юноша. ‒ Но все меня называют просто Пит.
‒ Замечательно, просто Пит. А то я бы сломал язык о твою фамилию, ‒ с недовольным лицом сыронизировал инспектор.
Констебль не подал виду, его не задели слова непростого инспектора. Однако юноша сразу, как только увидел начальника, ощутил его уязвление и неудовлетворение. Напряжение витало вокруг.
Энтони чихнул из-за пыли на старых папках, затем резко отодвинул неудобный, жёсткий стул и встал.
‒ Разбери пока эту макулатуру, а я схожу выпью чаю… ‒ сказал с равнодушием он.
‒ О! ‒ оживился Пит. ‒ Наша Изола заваривает отличный чай, она и вам сделает, ‒ сказал юноша, улыбаясь.
‒ Замечательно, ‒ сухо ответил инспектор, вслед вышел.
Изола была принята в Управление на должность ассистентки, а точнее, она просто прислуживала констеблям, в особенности главе. Разносила чаи, печенья, пирожки, шоколад, убирала со столов, протирала пыль, приносила и уносила то, что у нее просили. В общем, работник на все руки.
Когда ее увидел инспектор, то подумал, что даме лет так пятьдесят или больше. Изола носила на голове целый муравейник: у нее была объёмная прическа. На глазах обильно лежала синяя краска, на губах ‒ розовая, а на всём лице ‒ белая пудра. Честно говоря, Энтони не ожидал увидеть пугало прямо у себя на работе.
Ассистентка всех подряд несла по коридору поднос с чайными принадлежностями кому-то из служителей закона. Энтони вдруг произнёс:
‒ Вы чья-то родственница?
