Прошел слух, что колхозы будто бы отменили. Вот это новость. Всем новостям новость. Колхозы, значит, решили запретить, а землю назад крестьянам вернуть в вечное пользование, но до очередных реформ. Нашли дураков. Кто же её возьмёт-то после стольких лет совместного владения? Разве мог кто-либо предположить, проживая в эпоху развитого социализма, что назад её отдадут земельку эту. Никто. А если она была общая и ни кому конкретно не принадлежала, какая была нужда с нею особо валандаться. Справедливости ради следует сказать, что никто, собственно, с нею и не церемонился. Обходились, как с нелюбимой тёщей – грубо, без особой надежды на взаимные отношения в перспективе.
Да, думается мне, что сегодня с желающими получить наделы возникнут большие трудности. Впрочем, не всех такой поворот событий огорчил и расстроил. Некоторые поросшие мхом старухи, поначалу, искренне порадовались такому известию. Стали вспоминать, какие прежде бывали изумительные времена. До принудительной коллективизации. Сколько тогда зерна убиралось, сколько мяса и сухофруктов заготавливалось впрок. Ешь, не хочу. Самим хватало с избытком, да еще на право – лево торговали без ограничения. Вообще-то, если их послушать, жизнь в те времена была распрекрасная, а местами даже удивительная. Текла ровно и гладко. А революции и гражданские войны, выходит это так, от скуки. От постоянного желания перемен в жизни. Каких перемен, значения не имело. Было бы побольше шума да беготни. И, мол, теперь будет так же великолепно, и, возможно, даже еще лучше, поскольку за годы советской власти некоторым силовым структурам удалось поднять сознательность масс на недосягаемую высоту.
А я, что-то сомневаюсь. Что-то у меня в голове не укладывается, как это дело развиваться будет и, что из всей этой канители образуется. Во-первых, как мне представляется, отдать землю крестьянам никак не получится на данном историческом отрезке времени, поскольку нет их, крестьян этих. До семнадцатого года были, не спорю. А теперь нет. Днем с огнем не сыщешь. Колхозники имеются в наличии. И людей с колхозной идеологией сколько угодно. Даже больше чем надо для земледелия и прочего животноводства. А крестьян нет. Совет народных комиссаров ликвидировал их на заре века как класс своим революционным указом. Одним росчерком пера ликвидировал, без пощады и снисхождения. Мол, доводим до вашего сведения, что крестьянство ликвидировано и приказываем на его обломках шустро развернуть колхозное строительство. Так, не особенно напрягаясь и не мудрствуя, превратили крестьян в колхозников, а сомневающуюся оппозицию – в покойников. И под лозунгом: «Все вокруг колхозное – все вокруг мое», тихо, без лишнего шума и вредной полемики закрыли эту кислую проблему. Ну не совсем конечно, что бы так уж и тихо. Некоторые несознательные элементы кулацкого происхождения, побузили маленько кое-где. Жаль им, видите ли, было с частной собственностью расставаться. Всего-то дел. Было бы из-за чего шум поднимать. Но аргументы новой власти были настолько убедительными и доходчивыми, что стрельбы по этому вопросу почти не было. Разве что в некоторых идейно отсталых районах. В глубинке да, случались небольшие заварушки и прения иногда переходящие в разборки с местной властью, но исключительно из-за того, что ветер перемен отдалённые районы не так шустро освежал, как те, что располагались ближе к центру. Правда и в центре бывало, возникали небольшие недоразумения. Были сомнения и огорчения по поводу столь непредсказуемого поворота событий у основной массы бывших крестьян – будущих колхозников. Не без того, расстраивался народ поначалу. Сами знаете, как оно с непривычки жизненный уклад менять. Но вскоре, быстро освоившись с ситуацией люди стали понемногу успокаиваться и с интересом присматриваться к новой жизни. Со временем выяснилось, что всё складывалось не так уж и плохо, как казалось вначале. Можно, оказывается, приспособиться. И пошло поехало. Пристраивались, кто, как и куда мог, а с течением времени люди всей душой полюбили эти новшества и порядки. Днем все дружно трудились на колхозных полях и фермах, а вечером, под покровом темноты, тащили кто сколько мог, исключительно для поддержания личного приусадебного хозяйства. Всё-таки, какая ни какая, а частная собственность. Своя родненькая. Как ни крути и сколько народ не перевоспитывай, а своя рубашка, всегда ближе к телу, чем колхозная спецодежда. Нет слов, лучшим маякам колхозного строительства – председателям и агрономам материальных льгот доставалось несоизмеримо больше, чем рядовому составу. Но никто не жаловался и не скулил. Хватало всем. И через такой вот симбиоз своего и общественного случилось полное понимание перевоспитанным народом преимущества колхозного строя перед мелкими крестьянскими хозяйствами. И не одно поколение на этом понимании выросло, окрепло духом и обросло социалистическим жирком.
