Долгое время мне казалось уморительной шуткой, что я буду рассказывать кому-то "как перезимовать". Когда я переехала в арктический город Тромсё, это произошло вопреки моему пожизненному предубеждению против этого времени года. Выросшая на побережье Джерси, в часе езды к югу от Нью-Йорка, я ненавидела зиму. Будучи старшеклассником, я отказывался возить своего младшего брата-первокурсника на занятия, если он не разогревал мою машину до теплого тепла каждое утро. Но с 2014 по 2015 год я был научным сотрудником и стипендиатом программы Фулбрайта в Университете Тромсе – самом северном университете в мире. Там я пережила полярную ночь – двухмесячный период, когда солнце никогда не встает. Арктика привлекла меня, чтобы попытаться понять, как люди, живущие в одну из самых мрачных зим на Земле, справляются с этим временем года. Погружаясь в культуру, которая празднует зимние возможности, я проводила исследования, чтобы изучить то, что я видела вокруг себя. В ходе исследования я выяснила, как люди в Норвегии относятся к зиме: то, что я называю их зимним менталитетом. Попутно я узнала новый подход к этому времени года и сама полюбила зиму.
После года, проведенного на севере Норвегии, я отправился в солнечную Калифорнию, чтобы получить степень доктора философии по психологии в Стэнфордском университете – не самое лучшее место для оттачивания знаний о зиме. Чтобы поставить точку в своем пребывании в Скандинавии, я написал статью о своем опыте и исследованиях. Я полагал, что это позволит мне перейти к тому, что ждет меня в Стэнфордской лаборатории разума и тела, где я буду изучать, как наше мышление влияет на здоровье и самочувствие в медицинских контекстах. Статья "Норвежский город, где солнце не встает" появилась в журнале The Atlantic в июле 2015 года. Несмотря на то, что это эссе о зимних ментальных установках, опубликованное летом в США, оно стало самой популярной статьей дня, престижно обойдя "Я сделал гороховый гуак". Удовлетворенная своим достижением и поделившись своей историей, я была готова погрузиться в новую работу и новую жизнь в Пало-Альто.
Но эта статья не поставила точку в моем пребывании в Норвегии; она вскрыла мои переживания. В ней обнаружился голод, почти отчаяние, по поводу лучшего подхода к зиме. С тех пор я получил сотни запросов от журналистов, которые в преддверии окончания перехода на летнее время и наступления зимы хотят узнать, как люди могут найти в темноте сезона что-то кроме уныния и депрессии. Мои исследования освещались в разных изданиях – от National Geographic до The Guardian и Forbes. Меня пригласили выступить на Skavlan, норвежско-шведском телевизионном ток-шоу, через неделю после того, как в программе появилась Адель. (Я не смог пойти, я был на конференции в Сан-Диего. Кроме того, я не понимал, насколько это важное событие). Статья Fast Company "Норвежский секрет наслаждения долгой зимой" стала номером один среди самых популярных статей о лидерстве за год, породив еще одну статью того же автора: "Норвежский секрет того, как сделать так, чтобы статьей поделились 300 000 раз".
Люди со всего мира писали мне, рассказывая о том, что они любят зиму, что ненавидят, о своих счастливых детских воспоминаниях о снежных днях и о том, как зима тянет их вниз. Вместо того чтобы забыть о зимнем менталитете, я провел следующее десятилетие, дополняя свое первоначальное исследование дальнейшим изучением того, как работает наш менталитет и почему он имеет значение, изучая культурные стратегии процветания в самое темное время года, и делясь историями о своем пребывании в Тромсё и уроками своих исследований с международной аудиторией. Кажется, что от Сиэтла до Нью-Йорка, от Дублина до Бухареста, от Сиднея до Токио люди борются с зимой.
