Анжелика
Никогда не поддавайтесь на
провокации старших братьев.
Впрочем, эта история началась
немного с другого.
– Я ухожу от тебя, – заявил
Михаил.
Скорбно заломленные, как у Пьеро,
брови, опущенные вниз уголки тонких губ. В глазах – страдание всего
человечества.
– Какая новая, а главное – свежая
мысль! – язвлю я не сдержавшись.
Михаил уходил от меня в третий раз.
Первые два раза его хватило ненадолго – на неделю и почти на месяц
соответственно.
– В этот раз окончательно и
бесповоротно! – продолжает строить из себя трагедийного артиста
муж. – Да, я люблю тебя, Ангѐлика, но игра в благополучную семью
похожа на фарс. У тебя не может быть детей, а мне нужен наследник,
чтобы было кому передать дело.
От бешенства у меня в висках
колотится пульс и заглушает почти все звуки. Я сжимаю побелевшими
пальцами сумочку. В ней – мой приговор. Заключение.
– К сожалению, у вас не может
быть детей, – сказала мне Иванова А.П. – лучший гинеколог лучшего
репродуктивного центра. – Естественным путём, конечно.
– Совсем-совсем? – всхлипнула
я.
Дама неопределённо повела
плечом.
– На 99,9 процента – нет. Но
0,1процент остаётся. Чудеса ещё никто не отменял.
– К-какие чудеса? – промымрила
я, глотая слёзы. – Вы же врач, а верите в сказки?
– Да, верю, – сказала мне
Иванова А.П., заглядывая зелёными глазищами прямо в душу.
Гипнотизировала она меня, что ли. – Иногда прогнозы дают сбой. Ну,
и на крайний случай есть ЭКО. Думаю, вам стоит
попробовать.
У меня сейчас лишь одна мысль:
откуда он узнал? Кто выдал ему мою тайну? Или он всё время за мной
следил, а я была столь наивна, что верила и не замечала?
И ещё. Я ненавижу, когда он называет
меня по-идиотски Ангѐликой – вот так, с буквой Г и ударением на
второй слог.
Да и вообще… Молью трахнутый Миша –
у него вон проплешина светится. Конечно, ему пора обзавестись
многочисленным семейством, найти себе производительницу-свиноматку
и заделаться быком-осеменителем. И тогда наступит гармония. Для
него.
– Да пошёл ты, – говорю, отмахиваясь
от мыслей, что пляшут зигзагами в моей голове. – Всё, надоел,
понятно? Но пока не ушёл, запомни: больше не смей приползать – раз,
официально разводимся – два. И это не я бесплодная, а ты не
способен – три.
У Миши печальные глаза терпеливого
пса, что готов снести самую жёсткую трёпку хозяина. Он страдает. И
от моего дурного характера – тоже. Не имею понятия, как он
разговаривает с подчинёнными – никогда не интересовалась, а дома он
– плюшевый Мишка. Хоть к ранам прикладывай для исцеления, как
говорит моя подруга Анька.
Скучный, привычный, но свой, как ни
крути. Но рано или поздно – финита ля комедия. Приплыли,
называется.
– Ты всё сказала, Ангѐлика? –
терпеливый мягкий голос, словно я больная, а он меня жалеет. Не
надо меня жалеть!
– Нет, не всё! – пылаю я всеми
частями тела. Меня так и тянет на подвиги. – Я Анжелика – запомни
наконец-то. Можно Лика, потерплю даже Анжелу, но твоя непонятная
АнгЕлика – неизвестный науке зверь.
– Я не хотел огорчать тебя, дорогая,
– снова этот бархатный всепрощающий тенор. Терпеливый и правильный
до зубовного скрежета.
– А я и не огорчилась! – скалюсь в
улыбке, словно акула. У меня сейчас триста зубов – острых, как
иглы. И напоследок я хочу крови. – Запомни этот день, Рубин! Запиши
число и месяц!
– Зачем? – продолжает занудствовать
мой почти бывший муж.
– Ты Жюль Верна читал? – бью
прицельно со всех орудий в самое слабое место: Михаил читать не
любит, а художественная литература для него – адская мука,
испанский сапожок и прокрустово ложе одновременно.
– М-н-н-н… – мычит он, пытаясь
скрыть собственное невежество.
– У него есть замечательная книга –
«Вокруг света за 80 дней».
Миша смотрит на меня, как на
чокнутую, но мне всё равно, что он думает и в чём меня подозревает.
Я должна договорить, выплеснуть, поставить его на место, в конце
концов.
