Пух одуванчиков взметнулся вверх с растений, потревоженных беззаботной рукой. Птицы наперебой предупреждали о вторжении. Выглядывавшие из гнезд глаза с любопытством рассматривали чужака. Парень в видавшей виды зеленой ветровке и спортивных штанах, нацеплявших колючек с засохшего чертополоха, легко преодолел подъем тропинки через балку и вышел из перелеска. Новая кроссовка, готовая поддеть изогнутую ветку в пыли, вовремя остановилась. Замершая на дороге серая гадюка зашевелилась прямо под ногой и, пошипев для острастки, поползла по направлению к местному храму.
Молодой человек перевел дух. Внезапный приступ страха вызвал у него нервный смешок. Серьезно, испугаться какой-то ползающей твари? Хорошо, хоть никто из своих не видел. Отец не одобрил бы. Да и мама, наверное, тоже. Парень порылся в своей холщовой сумке, сливавшейся по цвету с ветровкой, и пошел дальше, хрустя свежим яблоком.
Полуденное солнце начинало припекать. Хотелось быстрее спрятаться от него. В старом кирпичном храме уж точно прохладно. Возле забора вокруг церкви отцветала сирень. Ее кусты выглядели дополнительной живой оградой. Калитку не сразу удалось разглядеть в зеленых зарослях. За ней оказалась поразительно ухоженная территория с песчаными дорожками и цветником с белыми розами почти до самого входа в церковь. Бросить здесь огрызок рука не поднялась. Зато поднялась, чтобы отшвырнуть его как можно дальше.
Нечаянно меткий бросок качнул колокол, установленный сбоку от храма. На его ленивый удар вышел высокий, статный батюшка в черной рясе с наперстным крестом. Продолжая говорить по мобильнику, он движением руки подозвал к себе незнакомца и следующим жестом дал знак подождать.
– Да, владыка, понимаю. От такого предложения трудно отказаться, – благодарно кивнул священник невидимому собеседнику. – Но кто будет присматривать за моим храмом так, как я? И помощник, и певчая опять отпросились к детям в город – готовятся к последнему звонку. Все, как понимаете, на мне… Да, скоро шестой десяток пойдет, но справляюсь… Хорошо, еще раз подумаю. Вы же знаете, мне знак какой-нибудь нужен.
Завершив разговор, священник погладил рукой свою бороду, поправил на голове скуфью и задумчиво посмотрел куда-то вдаль, поверх парня, но тут же, спохватившись, перевел взгляд дна него.
– Извини, разговор с митрополитом Никодимом нельзя прерывать. Слушаю, мил человек. Кто таков и зачем пожаловал? Повседневные службы у нас не проводятся, предупреждаю на всякий случай.
– Я по объявлению. Вы сторожа искали. Могу поработать, пока что-нибудь получше не найду.
– Сторожем, говоришь? Любопытно, – прищурился батюшка. – Знаешь заповеди?.. Что-то сомневаюсь. Как звучит восьмая?.. Верно, не укради. А что же тогда носишь чужие вещи? Кроссовки явно на размер, а то и на два больше.
– Ловко вы, святой отец, заметили. Но это кроссовки моего друга. Он мне их сам подарил. А вы шестую заповедь знаете? – спросил с вызовом парень, уязвленный подозрением священника.
– К чему ты это клонишь?
– А то что видел раздавленное гнездо. И след от колес вашей «шестерки», что стоит за забором.
– Какой внимательный. Хочешь сказать, подловил батюшку? – нахмурил брови служитель церкви. – А вот нетушки. Во-первых, то была случайность, во-вторых, не равняй тварей со своими ближними. Именно о них говорится в заповеди. Но хорошо, что ты ее знаешь. Так и мне будет спокойнее, – наконец улыбнулся священник. – Однако, один-один. Ты принят. Помощь мне не помешает. Иерей Филимон Платонов, настоятель здешнего храма. Ко мне можешь обращаться «Ваше преподобие», если официально, во всех других случаях – отец Филимон.
– Зло. Ой, тьфу, то есть Феликс Злобин, – протянул ладонь парень. – Зло – это погоняло из детдома.