Я не знал, кто такая Аня Княгинина, и
понятия не имел, что буду иметь дело с русской девчонкой. В то
время, когда она жила в двух с половиной тысячах километров от
Лондона, я мечтал записывать свои песни в профессиональной студии и
о том, чтобы их услышал весь город, а лучше – весь мир, и мало что
знал о далёкой холодной России.
Сколько себя помню, на вопрос: «Кем
ты будешь, когда станешь взрослым?», твердо отвечал: «Певцом». Ну,
не считая совсем уж юных лет, которых я и не помню. Мама говорит,
что в три года я мечтал быть строителем, что тоже вполне себе
творческая профессия. При правильном подходе, разумеется.
Но судьба распорядилась иначе, и это
мое желание, к счастью, быстро забылось. В отличие от того, которое
я озвучивал в уже осознанном возрасте.
Первый шаг был сделан довольно скоро.
В десять лет вместе со школьными приятелями я сколотил свою
поп-рок-группу. Мы делали каверы известных мировых хитов (в десять
лет! Это было смешно), а позже я и гитарист Тео еще и пытались
впихнуть в программу свои собственные сочинения. Простейшие, надо
сказать, были рифмы, без особой заморочки над смыслом, вроде:
«Я тебя люблю и буду стоять
здесь,
Под твоим окном,
Пока ты меня не увидишь.
А если не выйдешь,
Ты сильно этим меня обидишь».
Из всей группы – а нас было пять
человек и все парни – играли на гитаре лишь я и Тео. Играли
средненько, но публике нравилось. Хотя поначалу нас не воспринимали
всерьез. Зато через пару лет звали на все школьные мероприятия.
Успех среди девчонок пришел примерно
тогда же. В четырнадцать лет меня с трудом можно было назвать
красавчиком. Непропорционально большие зубы, острые скулы, кривая
улыбка, нелепая прическа, волосы дыбором во все стороны. Я часто
чувствовал свою ущербность. И тогда меня спасала гитара. Я просто
брался за дело: играл, сочинял, что-то разучивал или подбирал на
слух.
Появились и песни о безответной
любви. Девчонка, которая мне очень нравилась, была прехорошенькой –
со светло-русыми длинными волосами, среднего ростика, с очень
яркими, насыщенно-синими глазами и, казалось, вечно смеющимся
взглядом. Я не мог заставить себя даже взглянуть на нее, когда мы
были рядом, не говоря уж о том, чтобы заговорить. Она была старше
на год. Её любили не только ровесники, но и учителя. Она была
отличницей, но не занудой. Играла на гитаре, и мне казалось, что
это сближает нас.
Каждый раз, когда я выходил на сцену
со своей группой и начинал петь и играть, мне казалось, что я пою
лишь для нее. И каждый раз я наивно верил, что Элисон – так её
звали - заметит меня, и после выступления подойдет и скажет что-то
вроде: «Сегодня ты круто выступил». И тогда бы мне точно хватило
смелости сказать ей: «Может, сходим куда-нибудь вместе?». Я понятия
не имел, что такое флирт и ухаживание, как делают комплименты и
признаются в любви (да и сейчас, если честно, не уверен, что знаю
об этом), но бывали минуты, когда я думал, что я просто мачо.
Смешно.
Сам я никогда не предлагал девушкам в
школе встречаться. Зато ухитрился отказать им в этом три раза. И
все три раза мне было жутко неловко.
Один раз я согласился встретиться с
одной из девчонок. Она была симпатичной, но я ничего к ней не
чувствовал. Мне по-прежнему нравилась Элисон. Так вот, то первое
свидание стало худшим в истории. Честно.
Сперва, буквально через пару минут,
как мы встретились, зарядил дождь, да так, что мы вымокли просто до
нитки, пока бежали в первое попавшееся кафе. Заказали кофе. Всего
лишь два стаканчика кофе. Знаете, во сколько они обошлись
мне? Это был не просто кофе, а напиток класса люкс. Я понял это,
когда принесли чек. Сразу же, вместе с заказом.
Первый же глоток застрял в моей
глотке. Я пил его и давился. Улыбался и делал вид, что всё
нормально, а сам думал, как выпутаться из ситуации. Денег на эти
две чашки проклятого кофе у меня не было.
