Внезапно главной проблемой стали ботинки. Они развалились окончательно. Нормальных сапожников на Теплаке не было, все стали модельеры и норовили шить модельную обувь. На Китай-Городе евреи драли втридорога, а хитрованы хоть и предлагали нулёвую обувку, ещё старого времени, со складов, но стоила она как крыло от самолёта. К тому же за хорошие коркораны запросто могли пристукнуть за гаражами, а при покупке никто не гарантировал, что нитки не погнили. И что? А то, что уже на третью заброску Ваня ходил в валенках с калошами, как дурак. И сегодня одну калошу пролюбил. И вот он в сланцах.
Именно на этот бункер Филин возлагал особые надежды: здесь царила великая сушь. Он даже нашёл в монтерских шкафчиках вполне живые, почти не ношенные берцы, но на два размера меньше нужного. Боты тут же хищно цапнул Рамен, которому они были на три размера велики. Мол, на носок носить стану.
Теперь обломавшийся Филин глухо матерился, подставляя покрытые скверной руки под кран. Почти всё в бункере было в исправности, дизель запускай – и живи, пока здоровья хватит. Даже вода была. Скорее всего. Во всяком случае, труба издавала гулкие предсмертные хрипы, и вот уже забулькало, и в этот момент древний охотничий инстинкт отбросил Ваню прочь от раковины. Тотчас в серую эмаль ударила густая ржавая струя, размётываясь по сортиру вонючими брызгами. Запахло дерьмецом. Обтекая, Филин поразмыслил, что хуже ему уже не будет, потому что и так весь покрыт скверной поверх одноразового комбеза. Он принялся мыть руки – вода уже светлела. И даже мыло есть!
Через десять минут Ваня, сменивший комбез, был чист и свеж, и почти не пах трупом.
Тот, кто собирал здешних мертвецов, был лентяй и чистюля, никого не обыскал. В результате Филину пришлось переворошить целую гору скверны. Конечно же, в одиночку – Рамен предсказуемо откосил от сомнительной чести.
Все, поголовно все были больны Румынским смехом первой волны – судя по синеватым негниючим прионным нитям в основании черепа. Но померли все не от смеха, а от эктоплазмоза, спорами которого был обильно заражён бункер.
Филину обе заразы были по барабану, потому что у него был нормальный медицинский модуль, а вот древнему Рамену с его отсталым железом Ваня с удовольствием вколол конскую дозу убитой эктоплазмы в тыльную часть организма. Зелье было на масляной основе, и старичина орал, как потерпевший.
Железо у мёртвых стояло антикварное, и то даже не у всех. Здесь Филин впервые увидел гемофильтры, здоровенные латунные гильзы в бедренной артерии, модели «мой любимый тромб». Процессоры аж с кулак, с гравированным Железным Львом. Медблоки с прозрачными стеклянными картриджами. Пустыми. Всё такое красивое, тёпло-ламповое – и такое бесполезное…
По результатам обыска Ваня получил несколько связок ключей, в том числе от вожделенного второго блока. На той же связке болтался и ключ от некоего третьего камерона. Вместо сокровищ Тутанхамона в камероне обнаружился чистый сортир, в котором Филин теперь отмывался.
Помимо всякой забавной мелочёвки попались два пистолета, все в жутких зеленоватых разводах. Дрянь-Лебедянь напрочь погнила, а вот ТТ-шку Филин планировал привести в чувство. Один ТТ у него уже был, но что-то вдруг захотелось побегать с двумя стволами, как Николас Кейдж в художественном фильме «Без лица».
Замотав хабар в стрейч-плёнку, Ваня направил стопы во второй блок, в архив, где счастливый Рамен копался в ветхих бумагах.
– Ванюша, ты даже не представляешь, что это… Раньше диггерьё могло за такие бумажки убить! Или страстно отдаться. – Рамен пытался шутить, но самого так и колотило от возбуждения. Он даже нюхнул безбрежные сизые простыни схем, немедля звонко чихнув, чем поднял клубы едкой пыли. Редкие седенькие космы взметнулись и опали.
