— Мэл, может, я поспешила соглашаться выходить замуж за
Калеба?
— О чём ты говоришь?
Подруга опустила взгляд на свои колени.
— Не знаю. Иногда я думаю, что, может, поспешила?
Я приобняла подругу.
— Перестань, это всего лишь предсвадебная лихорадка. Всё
наладится, как только ты увидишь его у алтаря.
— Мэл, я смотрю на него и не понимаю, за что полюбила.
— Господи, Джем, но любят ведь не за что-то конкретное, это
чувство нелогичное.
— Вот именно. Но если подумать… – Джемма вывернулась из моих
объятий и встала. Сделала два шага в направлении кухни, а потом
повернулась ко мне. – За что ты любишь Рона?
Внутри меня всё сжалось. Я не позволяла себе думать о нём. Не
позволяла мыслям о нас управлять моей жизнью. Я научилась думать об
этом, как о книге с захватывающими приключениями, которую я уже
дочитала и отложила на полку. Я не собиралась её перечитывать.
Знала, что она будет доставлять только боль. Но подруга только что
вытянула эту боль на поверхность, не оставляя моей внутренней
мазохистке шанса на то, чтобы об этом не думать.
Я опустила голову.
— За всё, — ответила я.
— Ты любишь то, как он спит?
— Да. Он такой тогда… беззащитный. Настоящий. Растрёпанный, —
задумчиво добавила я, улыбаясь.
— А то, как он ест?
— Ага, — ответила я с большим энтузиазмом, чем требовалось. – Он
иногда как поросёнок. Особенно, когда ест бургеры. Мы как-то
заказали их и он заляпал диван соусом. Диван, Джем! Ну как так
можно? – Я внезапно сникла, подняв взгляд на подругу. Она спокойно
смотрела на меня.
— А если он чавкает?
Я пожала плечами.
— Я просто прошу его жевать с закрытым ртом.
— А когда он по утрам чешет задницу?
— Все мужчины это делают, нет? – Я не понимала, к чему она
клонит, поэтому каждый следующий ответ был произнесён с
осторожностью.
— А когда он чем-то недоволен?
— Рон бурчит и рычит, как медведь.
— А когда злится?
— Чертовски пугает, но при этом такой сексуальный, что хочется
запрыгнуть на него.
Я резко замолчала. Джемма смотрел на меня, прищурившись.
— Ого, — сказала она тихо.
— Прости.
Я смутилась. Не нужно было так подробно рассказывать о её брате,
тем более тогда, когда она со своим женихом переживают кризис. К
тому же, признаюсь, я вела себя совсем не как настоящая близкая
подруга некоторое время назад. Я скрывала свои отношения с Роном от
неё. Мне казалось, что она будет злиться, что я с ним, при этом она
сама лишена возможности спокойно быть с Калебом. И потом… Всё было
так запутанно.
Полтора года назад
Когда ты, кажется, рождена с любовью в душе, ты не понимаешь,
как может быть иначе. Твоё сердце всегда узнаёт его, чувствует,
дышит им. Ты пользуешься любой возможностью, чтобы мельком увидеть
его, услышать голос, почувствовать запах.
Рон Морис был для меня целым миром, который он из раза в раз
переворачивал с ног на голову. Он никогда не давал мне надежды,
ничего не обещал и не позволял думать о том, что между нами может
быть что-то большее. Но разве сердцу нужно позволение? Разве оно
нуждается в обещаниях? Достаточно взгляда. Слова. Жеста. Тогда оно
воспаряет и несётся навстречу любимому с утроенной скоростью.
Каждое проявление внимания с его стороны приводило всякий раз к
тому, что надежда воскресала и снова прожигала внутренности.
Но он всегда держал меня на расстоянии. Однажды, напившись на
вечеринке, я позвонила ему и спросила, могу ли приехать к нему. Мне
было семнадцать, а Рону – двадцать семь. Он уже был мужчиной,
взрослым, сильным, сводящим с ума своим опытом и собственным
взглядом на всё. А я была девчонкой, которая сходила по нему с ума
с самого детства.
Рон позволил приехать, даже предложил забрать меня с вечеринки,
чтобы, по его словам, я не садилась в машину к незнакомцу. И вот
спустя пятнадцать минут я сидела в его грузовике, восхищённо
наблюдая за тем, как его крепкие руки сжимают руль. Я смотрела на
его волевой подбородок, короткие волосы, резкую линию скул, прямой
нос. Я впитывала своим пьяным мозгом всё, что он позволял мне
увидеть и почувствовать.
