Дорогой читатель!
Перед тобой – не учебник истории и не попытка научной реконструкции. Это – «фэнтези». Плод воображения, попытка услышать шепот времен там, где документы молчат. Город Кимры, раскинувшийся на берегах Волги, носит имя, чье происхождение окутано дымкой веков. Ученые спорят, лингвисты строят гипотезы, но точного ответа нет. А что, если…? Что если его имя хранит память о событиях, давно канувших в Лету, о временах, когда мир был моложе, а магия – ближе? Забудь на время учебники. Давай «помечтаем». Давай представим, как могло это быть. Как маленькое племя, гонимое бедами, искало новую родину у истоков могучей реки. Как встретило оно духов камня и леса, как заключало опасные договоры и как обрело имя для земли, ставшей домом. Ким-Ра… Звучит ли в этом слове эхо древней легенды о жертве и надежде? Открой страницы и шагни в мир, где реки помнят великанов, а в шуме леса слышны голоса забытых богов. Просто дай волю фантазии и позволь себе поверить в эту сказку, рожденную у слияния двух рек – реальности и вымысла.
ЧАСТЬ: 1
ОБРЕТЕНИЕ ИМЕНИ
ПРОЛОГ:
«Иногда, чтобы выжить, нужно стать потоком, а не камнем. Даже если за спиной остаются могилы, рощи, где пели песни матери, и тропы, по которым бегали дети. Ветер времени стирает причины исхода, но в легендах остаётся главное: не страх, а надежда, что где-то за поворотом реки ждёт берег, где можно снова услышать голос духов. Там сердце наполняется песнью, а огонь рождает очаг».
ГЛАВА 1: ПРОТИВ ТЕЧЕНИЯ
. Тенистые воды Равы, извивающейся меж вековых сосен, чьи темные силуэты впивались в звездное небо, словно пытались удержать её, дрожали, отражая бесчисленные искры ночного полога. Напряженное бульканье и шелест сопровождали караван долблёных лодок-однодревок. Они скользили вверх по течению, как стая темных стрел, выпущенных неведомой рукой из мрака леса. В каждой лодке – не просто люди, а целые миры, сжатые до размеров утлого суденышка: берестяные короба, туго набитые вяленой рыбой, источавшие сладковато-соленый запах; связки луков с тетивами и стрелами, острые топоры, завернутые в шкуры выдры, чтобы не затупиться в пути; спящие дети, укрытые суровым полотном. Воздух был густ от запаха смолы, пота и страха.
На носу первой лодки, словно носовая фигура, вырезанная самой судьбой, стоял старейшина Урто. Лунный свет, холодный и безжалостный, падал на его лицо, превращая каждую морщину в глубокий овраг, вымытый годами, ветрами и трудностями жизни. Его глаза, цвета старого дуба, не мигая, впивались в таинственные берега, скользя по каждому изгибу, каждому нагромождению камней, каждому приметному дереву. Он искал не просто место, а Знак – зримый шепот духов воды и леса, разрешение остаться, благословение на жизнь. Его пальцы, узловатые, как корни, судорожно сжимали древко копья, воткнутого в дно лодки, единственную точку опоры в этом плывущем мире.
Плывём уже много лун, а земля отворачивается, как строптивая жена, пробормотал Лемпо, юноша с плечами, уже знакомыми с тяжестью весла, но с душой, еще не огрубевшей от безысходности. Мускулы на его спине играли под кожей при каждом мощном, отчаянном гребке, бросающем лодку вперед вопреки упрямому течению. Капли пота, смешанные с брызгами реки, стекали по вискам. Рядом его сестра Илана, тонкая, как тростник, совсем ещё юная, но уже закаленная суровостью жизни, прижимала к груди деревянную фигурку Богини Воды «Ведь-Авы». Лик богини, вырезанный из тёмного корня сосны отцом, погибшим от зубов зверя перед самым их бегством, казался живым в лунном свете – глаза-щелочки смотрели в бесконечность с немым укором.
Они злятся, Лемпо, – прошептала Илана, голос ее дрожал, как паутина на ветру. – Мы ушли… бросили священные рощи, камни предков… а они остались. Без дыма очагов, без песен, без даров…» Её сжатый кулак был белее лунного диска. Словно отрывая от сердца, она протянула руку над чёрной водой и бросила в Раву горсть ячменя – зерна из походного мешочка для даров духам. Жёлтые крупинки на мгновение блеснули в лунной дорожке и исчезли, поглощённые пучиной. Прими, Ведь-Ава… не гневись… веди нас…
