Тишина просторной комнаты в новостройке с панорамными окнами, обычно умиротворяющая, сегодня давила. Серо-голубые стены, дубовый паркет, геометрическая абстракция над кроватью – все это ее тщательно выстроенное «гнездо» вдруг казалось чужим, декорацией к чужой жизни. На подоконнике керамические вазы с искусственными орхидеями – вечные, неувядающие, как ее надежда, что она ошибается насчет сегодняшнего дня. Наивная.
"Крути, крути, кр… так, почему волосы дымятся?" Зеркало в полный рост отразило девушку в шелковом халате, с беспорядочно собранными на макушке волосами и щипцами в руке, от которых поднимался едва заметный дымок. Запах паленого кератина ударил в нос. "Хорошо, что не отвалилась, видимо мало термо защиты нанесла. Опять." Проклятая спешка. Проклятое нервное напряжение, сковавшее пальцы. Она закусила губу, пытаясь унять дрожь в руках. "Так где она…" Взгляд метнулся по полочке ванной, заваленной флаконами с невнятными обещаниями красоты и вечной молодости. "Нашла!" Спрей термозащиты шипел, оседая на волосы ледяной пеленой, но холод не мог проникнуть глубже кожи. Глубоко внутри все равно пылало. "Прыскаем, прыскаем, сегодня важный день, сегодня Артём меня бросает." Она вслух произнесла это, пытаясь приручить страх, сделать его обыденным. "Эх… Как же хочется, чтобы я ошибалась…". Смотрит на альбом, лежащий на минималистичном столе из массива ореха рядом с MacBook Pro. Он был открыт на последней странице. Она подошла, провела пальцем по крафтовой обложке, оклеенной пастельной бумагой с крошечными звёздочками и полумесяцами, вырезанными из старых французских газет. "Нашел их на барахолке, помнишь? Говорил, что я сошла с ума, таща домой макулатуру," – прошептала она пустой комнате. Внутри – не просто фотографии. Это была карта их отношений: билеты в тот самый заброшенный кинотеатр, где они целовались в луче проектора; засушенный цветок с озера, куда ездили в первый уикенд; смешные записки, которые оставляли друг другу на холодильнике; распечатанная переписка из соцсетей первых месяцев, полная восклицательных знаков и сердечек. Каждая страница – маленький гвоздик в крышку гроба. Она резко захлопнула альбом. Больно.
"Так, самое время попить чай. Нормальных мыслей не будет, пока не выпью." Чайник был ещё горячим. Она насыпала в большую керамическую кружку – подарок Даши – щедрую порцию любимого бергамотового чая, добавила три ложки сахара (сегодня можно!) и залила кипятком. Пар окутал лицо. Она села за кухонный стол, инстинктивно открыв приложение – яркий, кричащий мир эстетичных картинок, такой далекий от ее внутренней бури. "Сохранённые папки пестрели заголовками: «Парижские балконы», «Винтажные платья», «Маршруты по Исландии». Она остановилась на фото девушки в рыжем пальто на фоне маяка. "Надо бы купить такое же", –мелькнуло автоматически, хотя в шкафу уже висело три похожих. "Париж… Маяк…" Она представила себя на том снимке: ветер, свобода, безграничные горизонты. А потом представила Артёма рядом. Он бы усмехнулся: "И что тут смотреть? Камень и вода." Грусть, острая и тоскливая, сжала горло. Чай обжёг губы, но она допила до дна, оставив на дне кружки горьковатый осадок и чувство вины за потраченные впустую мечты.
В ванной, глядя в зеркало с трещиной у края (осталась от их первой крупной ссоры, когда он швырнул фен), она наносила макияж с тщательностью хирурга, готовящегося к сложной операции. Тональный крем – слой первый защиты. Тени – маскировка усталости. Тушь – усиление взгляда, чтобы он видел не боль, а решимость. Помада – алый флаг, знак ее присутствия, ее несломленности. "Линия дрогнула, поползла вбок. – Чёрт, – выдохнула Диана, с силой стирая салфеткой кляксу. "Не сегодня. Сегодня никаких ошибок." Второй мазок получился чётким, безупречным. Маска была готова.
